Сизые зрачки зла

– Мама, а что Боб сказал о деньгах? – вновь выскочила вперед нетерпеливая Надин. – Он назвал вам имя процентщика?

– Да, он несколько раз повторил, что того зовут Иосиф Барусь, и живет этот человек на Охте. Наш кучер Савелий возил Боба туда и сможет найти дорогу.

Вера чуть заметно подмигнула сестре, предлагая отвязаться от матери. Бледная как полотно Софья Алексеевна казалась такой измученной, что сейчас ее следовало оставить в покое. Если мать захочет, то потом сама расскажет все, что сочтет нужным. Надин намек поняла, и хотя ноздри ее точеного носика нетерпеливо подрагивали, она мужественно молчала, а простодушная Любочка произнесла как раз то, что нужно:

– Мама, проводить вас в спальню? Вы отдохнете, а я могу посидеть рядом.

– Не нужно, я побуду здесь, а ты спой что-нибудь.

Любочка села за фортепьяно и начала наигрывать новый романс, а потом запела. Вера перевела взгляд на почти прозрачное лицо матери и увидела, что еще чуть-чуть – и слезы сами покатятся из ее глаз. Поймав озабоченный взгляд дочери, Софья Алексеевна, тихо призналась:

– Боб страшно исхудал, а безнадежность в его глазах не исчезает даже тогда, когда он пытается улыбаться. Он сразу сказал, чтобы мы не надеялись на освобождение, предупредил, что их всех признают государственными преступниками.

Вера села рядом с матерью и сжала ее руку. Они молчали. Поглядывая на них, Надин нетерпеливо крутилась в кресле напротив, но не решалась начать разговор. Наконец терпение ее лопнуло и, мятежно поглядывая на сурово сдвинутые брови старшей сестры, она объявила:

– Я думаю, что нам с Велл нужно съездить к этому процентщику. Если мы будем вдвоем, с нами ничего плохого не случится. Возьмем пару конюхов с ружьями, и нам – охрана, и он испугается. Документов ведь у нас нет, только слово брата.

– Да, правильно, вдвоем лучше, – заметив растерянность на лице матери, поддержала сестру Вера. – Мы теперь все должны решать сами, иначе скоро попадем в объятия нашего дорогого родственника, а тот не успокоится, пока не обдерет нас до нитки.

Напоминание о ненавистном Чернышеве сразу же взбодрило графиню: ее глаза высохли, на лице проступила несвойственная жесткость, и она с неожиданной твердостью возразила дочери:

– Нет уж, я поеду сама. Не хватало еще вам к ростовщикам на Охту ездить. Вдруг об этом станет известно – вы испортите репутацию.

Надин скептически и абсолютно непочтительно фыркнула, и Вера с раздражением поняла, что сестру понесло. Когда бешеный темперамент Надин вот так бил фонтаном, лучше было не попадаться ей ни на язык, ни под ноги, но это никогда не касалось их матери, а сегодня сестра перешла все границы:

– Мама, он вас обманет, – заявила Надин, – достаточно посмотреть на ваше лицо, чтобы понять, как вы добры и благородны. Мы с Велл надавим на него, а вы не сможете.

– Да что ты говоришь? – поразилась Софья Алексеевна, впервые услышавшая подобные слова из уст восемнадцатилетней дочери, – откуда такие выражения?

– Жеманство и светские манеры нам не помогут, ростовщики их не оценят, они понимают только силу!

– Надеюсь, что они держат данное слово, ведь репутация в их среде так же важна, как и в свете, – поспешила вмешаться Вера. – Но я тоже считаю, что нам лучше поехать туда вдвоем. Я думаю, что мы договоримся, ну а если это не получится, тогда и будем решать, что делать дальше.

После длительных колебаний графиня отпустила их, и девушки, посадив на запятки двух вооруженных дворовых, отправились на Охту. Экипаж долго петлял по узким улочкам, пока не остановился у аккуратного кирпичного дома, полускрытого высоким забором.

– Здесь, барышни, – доложил Савелий, открывая перед сестрами дверь, – сюда я барина возил.

Вера пару раз дернула за цепочку дверного колокольчика, и им сразу же открыл конопатый парнишка в полотняной рубахе, вышитой красно-черным узором.

– Чего изволите? – подозрительно оглядев барышень и их грозную свиту, осведомился он.

– Мы приехали к господину Барусю, – объяснила Вера.

Конопатый слуга понятливо кивнул и сообщил:

– Пожал-те, барин вас сейчас примет.

Он пропустил девушек в полутемный коридор, закрыл дверной засов и направился вглубь дома. Сестры пошли за ним. Вскоре они оказались перед гладкой дубовой дверью. Их провожатый постучал и, услышав приглашение войти, распахнул ее.

Даже в такой яркий солнечный день, как сегодня, большая комната выглядела полутемной, как видно, из-за слишком низкого потолка и маленьких окошек. Здесь было не протолкнуться из-за разномастной мебели, скученной вдоль стен, и лишь огромный письменный стол, явно прибывший сюда из богатого барского дома, как огромный остров, покоился посреди комнаты. За столом, с любопытством уставившись на прибывших дам, сидел не слишком молодой черноглазый шатен. Мгновение – и он поднялся, а потом поспешил навстречу гостьям.

– Чем могу быть полезен, сударыни?

– Мы приехали забрать наши деньги, – выступив вперед заявила Надин. – Граф Владимир Чернышев, отдал вам в работу наше приданое, теперь мы приехали изъять его.