Сизые зрачки зла

– Все, барышня, приехали, на ночлег становимся. Думаю, завра в полдень в Солите будем.

Где же ты, Солита? Подсвечивая червонным золотом макушки елей, солнце уже спускалось к горизонту, а окруженная сплошной стеной леса узкая проселочная все еще никуда не привела. Казалось, она так и будет петлять среди ноздреватых мартовских сугробов. Вера давно не выглядывала в окно, а сидела, забившись в угол кареты. Она не спала, но и мысли о невзгодах семьи впервые за долгое время отступили. Она как будто освободилась от них и вернулась к воспоминаниям о своей безответной любви. Как ни странно, приняв решение уехать в Полесье, теперь она вспоминала о Джоне гораздо реже.

Неужели любовь всегда склоняется под бременем горя и тяжких обстоятельств? А может, дело в том, что ее чувство осталось безответным? Но найти ответ на этот философский вопрос Вера не успела, потому что экипаж резко накренился на повороте, и она съехала в противоположный угол сиденья, а горничная Дуняша свалилась на пол и истошно заверещала.

– Не вопи так, ничего страшного не случилось, наверное, полоз в яму попал, – предположила Вера, помогая горничной подняться.

Карета не двигалась. Снаружи послышалась ругань Осипа, ему раздраженно отвечал ямщик. Из их перепалки Вера поняла, что экипаж угодил в широкую протаявшую до земли колею, и теперь лошадям никак вытащить его без посторонней помощи. Где-то сверху Осип открыл дверцу и крикнул:

– Барышня, мы надолго застряли, а усадьба рядом, за перелеском. Подождите, я за помощью схожу. Я мигом.

– Я с тобой, – решила Вера и протянула к дверце руку.

– Тогда уж обе руки давайте, так я вас не вытащу, – объяснил Осип и почти по пояс перегнулся вглубь кареты. Хозяйка последовала его совету, и слуга, медленно разгибаясь, вытянул ее за собой, а потом осторожно поставил на дорогу.

Одернув юбки и шубу, Вера крикнула продолжавшей причитать горничной:

– Дуняша, мы скоро вернемся, закутайся в одеяло и жди.

Горничная смолкла. С облегчением вздохнув, Вера обошла лошадей и зашагала по дороге.

– Осип, откуда ты знаешь, что до усадьбы уже недалеко? – поинтересовалась она.

– Так я помню – годов двадцать прошло, как мы с барыней сюда приезжали, но не забылось. Сейчас за поворотом должна открыться большая поляна, на ней три дуба растут, под ними летом пастухи всегда от жары прячутся, а там уж и усадьбу видно.

Они миновали короткий участок до поворота, и Вера поняла, что слуга был прав: дорога заметно расширилась, а лес поредел. Они прибавили шагу и вскоре вышли на большую поляну с тремя дубами в центре. Накатанная колея бежала через нее наискосок и рассекала надвое редкий и прозрачный бесснежный перелесок, а за ним действительно просматривалась высокая куполообразная крыша.

– Вот, барышня, большой дом уже виден, только раньше крыша голубая была, а теперь стала зеленая, еще немного пройти – и дома будете.

Они уже выбрались на поляну и направились к перелеску, когда из-за деревьев показались запряженные рослым гнедым конем розвальни. Вера застыла на месте, удержав и слугу. Мало ли кто мог спешить им навстречу! Сани остановились рядом с ними через пару минут. Из розвальней выпрыгнул высокий молодой человек, судя по лицу, почти юноша, одетый в длинный дубленый тулуп и мягкую лисью шапку.

– Добрый день, вы что-то ищете? – полюбопытствовал он, с интересом уставясь на незнакомцев прищуренными голубыми глазами.

– Наша карета завязла недалеко отсюда, за поворотом, – объяснила Вера, – мы шли в усадьбу за помощью.

– Сейчас это сплошь и рядом случается: ночью ледок прихватит, а под ним все уже подтаяло. Нужно слег нарубить и вытащить по ним полозья, – предложил юноша.

Он нагнулся, достал из-под слоя сена топор, а потом глянул на Верины кожаные ботинки и предложил: – Да вы садитесь в сани, чего вам по снегу-то ходить, быстрее доедем.

Вера поблагодарила и устроилась на сене, Осип примостился сзади на краю розвальней, а юноша, упершись для устойчивости ногой в отвод, уселся на передней стойке и щелкнул вожжами. Конь тронул, и через несколько минут сани оказались у цели. Не доезжая до застрявшей кареты, юноша остановил коня и отправился смотреть на провалившийся полоз. Ямщик присоединился к нему. Он принялся что-то втолковывать пареньку, но тот пожал плечами и, помахивая топором, двинулся через сугробы в лес. Пройдя несколько шагов, он облюбовал молодую осину и в несколько ударов срубил ее. Сбивая снег с кустов, дерево рухнуло, а юноша, подойдя к его вершине, принялся обрубать ветви. Не прошло и десяти минут, как под полозья застрявшего экипажа насовали ветвей, а с просевшей стороны еще и разрубленный на три части ствол дерева. Ямщик уселся на козлы, а новый помощник и Осип стали выталкивать карету. Кони тянули вперед, люди раскачивали экипаж сзади, и спустя пару минут карета выкатилась на ровную дорогу. Внутри ойкнула Дуняша, и Вера только тут поняла, что совсем забыла о своей горничной.

– Как ты там? – спросила она, распахивая дверцу.

– Да, слава Богу, обошлось.

К Вере подошел их спаситель и, оттирая испачканные руки снегом, уточнил:

– Вы куда следуете?

– Мы едем в Солиту.