Сизые зрачки зла

То, что Солита – большое поместье, она знала с самого начала, но то, что поля его будут необъятны, а крестьян в нем наберется почти тысяча душ, стало для Веры сюрпризом. Почему бабушка промолчала об этом? Скорее всего, та давно смирилась, что имение разорено французами, и пройдут десятилетия, прежде чем оно будет восстановлено. Но все оказалось не так плохо. Сорин был прекрасным управляющим, он успешно воспользовался свободой, предоставленной ему хозяйкой, и все большие и малые деревни, как венком окружавшие центральную усадьбу, давно оправились от последствий войны. Дома, церкви и школу отстроили, да и все крестьяне давно восстановили свои хозяйства. Прошлый год, когда в имении хозяйничала Марфа, оказался на редкость урожайным, и хотя стройка все еще требовала немало средств, в железном ящике, переданном новой хозяйке сразу по приезде, лежало почти двадцать четыре тысячи серебром. Так что Вере теперь было где и с чем развернуться. Два месяца пролетели для нее, как один день. Теперь ее волновал сев, и сегодня они с Марфой задумали поехать на дальние поля.

Вера уже собралась выйти из своего флигеля и, перейдя двор, присоединиться к помощнице за завтраком, когда увидела, что мимо ее окон проскакал Бунич. Она рассмеялась. Ее душка-сосед подгадал правильно – теперь его придется приглашать к столу. Бунич появился в Солите через пару дней после приезда молодой графини. Он так искренне каялся, что, застряв в Смоленске, не выполнил ее поручение, так смешно закатывал глаза и заламывал руки, что Вера растаяла, и пригласила Бунича на кофе. С тех пор сосед ежедневно приезжал в гости. Он развлекал и забавлял ее, и единственным, что осложняло ей жизнь, стали откровенные ухаживания Льва Давыдовича. Делал он это тот так же бурно и забавно, как и все остальное. Он осыпал Веру комплиментами, и удивлялся, когда та начинала сердиться.

– О чем вы? Лесть любят все, – хохотал он.

Но обижаться на этого уездного Казанову у Веры не получалось.

– Посмотрим, что он придумает на сей раз, – хмыкнула она и поспешила во флигель управляющего.

Бунич уже стоял у накрытого стола и любезничал с Марфой. Услышав шум шагов, он обернулся и воскликнул:

– Вера Александровна, вам и мужской костюм к лицу – но в платье и шляпке вы просто неотразимы!

Вера пропустила его тираду мимо ушей и, поздоровавшись, осведомилась:

– Что привело вас так рано?

Это был слабо замаскированный намек на настырность визитера, но тот, не моргнув глазом, сообщил:

– Вы же знаете, что я держу большую солеварню, мне дрова нужны каждый день, а дорога до моего леса совсем раскисла, позвольте привезти пару возов из вашей рощи, на несколько дней мне хватит, а там и грязь подсохнет.

Вера поморщилась, она не хотела без нужды вырубать свои леса, их и так проредили для строительства, поэтому отказала:

– К сожалению, я не смогу выполнить вашу просьбу: и сама больше рубить не стану, и другим не позволю.

– Да? Жаль… – легкомысленно отозвался Бунич, и стало ясно, что сегодняшняя просьба оказалась обычным предлогом, а отказ совершенно его не разочаровал.

Бунич по-прежнему мялся у накрытого стола, и пришлось его приглашать. Гость не отказался ни от блинов, ни от каши, ел за обе щеки и без умолку болтал о баснословных доходах своей солеварни, а напоследок и вовсе сообщил:

– Я сейчас – самый богатый жених в уезде, многие семейства хотели бы отдать за меня своих дочерей.

Ситуация сложилась – смешнее не бывает, и Вера с откровенной иронией поинтересовалась:

– Ваша покойная супруга ведь была троюродной сестрой моей бабушки?

Марфа не удержалась и прыснула в тарелку, а Бунич побагровел, но справился с возмущением и парировал:

– Моя покойная супруга была намного моложе своей кузины Румянцевой. Мне всего лишь пятьдесят.

Грех обижать людей, тем более таких, как Бунич! Вера решила больше не подшучивать над соседом и перевела разговор на тему, которая должна была показаться ему интересной.

– Позвольте полюбопытствовать, как может ваша солеварня быть такой доходной, если вам требуется много дров. Я покупаю соль по сорок копеек за пуд, вы, конечно, отдаете ее перекупщикам дешевле – скорее всего, копеек по тридцать, сколько же в этой цене забирают дрова?

– Я так никогда не считал, – удивился Бунич, – но я продаю соль возами, и знаю, сколько за это платят. Я от соли получаю больше, чем от продажи зерна!

Разговор с соседом явно не клеился и, чтобы больше не сердить его, Вера отложила салфетку, давая сигнал к окончанию застолья, но стук в дверь предупредил о новом визите. В комнате появился незнакомый офицер. Среднего роста, лет за сорок. Он внимательно оглядел присутствующих и, поклонившись Вере, сообщил:

– Сударыня, позвольте представиться: я – исправник этого уезда капитан Щеглов, к сожалению, еще не имел чести познакомиться с вами.

Вошедший говорил уверенно, но без жестких интонаций, свойственных военным. Его приятное лицо казалось живым и подвижным, а карие глаза смотрели дружелюбно. Вере он сразу приглянулся, а чутье подсказало ей, что новый знакомец – человек благородный, и она с искренним дружелюбием отозвалась: