Скайрим не для нордов (СИ)

Дверь с душераздирающим стоном отворилась, и в то же мгновение, я выстрелил. Услышал, как стрела вошла в плоть, слышал как Рагнар стал захлебываться своей кровью. Понял, что он - не жилец, резко развернулся к тропе, зная, что третий безымянный норд спешит на помощь своим друзьям. Вздохнул, слушая, как гравий крошиться у него под ногами, срываясь вниз. Выстрелил, спустя секунду. Попал. В щит. Глухой стук металла об металл сказал мне об этом с точностью. Я взялся за следующую стрелу, слушая шорох вынимаемого из ножен меча. Ждал, ощущая каждый его шаг, словно удар молотка, вбивающего гвозди в крышку моего гроба.

Он был близко. Я почувствовал это, когда его тень закрыла от меня солнце. Резко ушел в бок, рискуя запутаться в собственных спущенных штанах, тут же выстрелил, на звук его шагов, пронесшихся мимо. Глухой стон, и грохот падающего на землю тела был мне наградой.

Я поднялся. Подтянул штаны. Я слышал, как последний норд еще дышит, пытаясь вытащить стрелу из спины. Я подошел ближе, и спокойно, натянув тетиву до отказа, всадил в него еще одну. Почувствовал, как ногу оросила теплая кровь, услышал предсмертный хрип. Постоял над мертвым телом, пытаясь совладать с дыханием.

А потом меня стошнило. Рвало, должно быть, минуты три, и каждую секунду этого времени я пытался справиться с отвращением к себе.

И только после этого, словно вспомнив о чем-то бесконечно важным, бросился в хижину к Анги.

Конечно, она была мертва. Я знал это задолго до того, как взялся за нож. До того, как убил своего первого человека. Но только сейчас, нащупав ее руку, все еще теплую, но уже не реагирующую на мое прикосновение, я осознал этот факт. Понимание потери обрушилось на меня многотонным водопадом, и я впервые за три года зарыдал. Слезы катились по моим щекам, насквозь промочив повязку…

“Слепцы плачут без слез”… Да… Расскажите мне об этом! Сейчас я рыдаю, не в силах остановиться.

Чувствуя, как задыхаюсь, я сорвал повязку, и…

…резко зажмурился от яркого света солнца, что пробивался через окно.

“Слепцы плачут без слез”… Наверное, сейчас, мне уже можно и со слезами. Ибо, похоже, с этого момента, я - не слепец.

========== Глава 2 ==========

Это очень странное ощущение: когда всесокрушающая горечь потери одномоментно вытесняется громадным, всепоглощающим удивлением, которое, спустя пару секунд, превращается в бушующий океан счастья. Именно такое состояние сейчас поглотило меня: бурлящий котел моих противоречивых чувств сейчас кипел и побулькивал, рискуя взорваться. Мне хотелось прыгать от счастья, и в то же время, где-то на границе сознания притаилось горе, не дающее пуститься в пляс, и оставляющее ощущение какой-то неполноты, ущербности той радости, что сейчас заполняла меня. “Та самая ложка дегтя в бочке меда”, скажете вы, и будете неправы. Ибо в моей бочке дегтя и меда сейчас было пополам. Просто они еще не смешались.

Мои зрительные воспоминания о “старом” мире были весьма… серы. Поймите правильно, он мне просто не нравился.

Я смотрел в окно днем и видел тусклые лабиринты высотных домов, столь отвратительно серых, что они казались мне огромными надгробными плитами, торчащими из земли; видел клубы дыма, поднимающиеся из длиннющих труб, наблюдал, как эта страшная в своей пустоте серая муть окрашивает небо в свои цвета, закрывая солнце и превращая мир вокруг в тусклое подобие самого себя.

Я гулял по ночным лабиринтам улиц и видел, как потерянно блуждают в них люди, в глазах которых застыла беспросветная тоска, такая же серая, как и все остальное. Даже кричащие неоновые вывески и многочисленные огни в окнах домов не разбавляли общего ощущения бесцветной жизни.

Таким мне казался мой мир прямо перед тем, как я потерял зрение. И только слепота позволила осознать, насколько наш городок, из которого я ни разу не выезжал (до студенческих времен), был прекрасен. Я вспоминал солнце, облака и звезды и не понимал, как они могли казаться мне столь скучными и бесцветными. Я слушал шепот листвы на деревьях, и вспоминал эти листья с нежностью. Лицо брата, которое я помнил с ошеломляющей четкостью, в моих воспоминаниях казалось мне очень живым, и я совсем не помнил пустоты и безысходности в его взгляде. И от этого боль от потери зрения была еще острее.

И вот теперь - новый мир. Я видел свет солнца, уже наполовину скрывшееся за горизонтом и сейчас нежно-малиновым цветом заливающее пространство единственной комнаты хижины. Видел облака, клубящиеся вокруг высоких шпилей недалеких гор, видел… снег. Снег, который так часто шуршал у меня под ногами и холодил ступни даже через толстую подошву местных кожаных сапог. Видел мощные, надежные стены хижины, сложенные из толстых стволов деревьев, которые ощущал под пальцами столь часто. Видел убранство этого жилища: каждую вещь, расположение которой знал не хуже (а может, даже лучше) самой хозяйки… Видел кровать, на которой пролежал так долго, на которой мы с ней…

А потом я увидел саму Анги.