Скала

— Лучше не надо, — я посмотрел на часы, стараясь не хмуриться. — Я немного опаздываю.

Маршели кивнула.

— Когда идешь короткой дорогой, всегда опаздываешь, — она радостно улыбнулась. — Приходи ко мне играть в субботу утром, если захочешь.

Я поковырял торф носком сапога, пожал плечами, изображая равнодушие.

— Я подумаю.

— Ну, как знаешь, — она повернулась и вприпрыжку побежала к белому фермерскому дому.

Я так и не понял, как в тот день ухитрился найти дорогу домой. За Мелнес дорога превращалась в каменистый проселок. Я шел по нему некоторое время, все глубже погружаясь в отчаянье; но вот у близкого горизонта промелькнула крыша какой-то машины. Взбежав по склону, я оказался, вероятно, на той самой дороге Кросс-Скигерста, о которой говорила Маршели. Казалось, оба конца дороги уходят в болото. Я был напуган, едва не плакал и не знал, в какую сторону идти. Рука провидения направила меня влево; пойди я направо, я не добрался бы домой.

И все же до развилки, где стоял покосившийся черно-белый столб — указатель с надписью «Кробост», пришлось идти больше двадцати минут. Я уже бежал; по щекам катились слезы, резиновые сапоги здорово натерли ноги. Я услышал шум моря и узнал его запах еще до того, как увидел. Когда я взошел на холм, передо мной возник знакомый силуэт Свободной церкви Кробоста, вокруг которой теснились разнокалиберные домики и фермы.

Когда я подошел к дому, мама как раз подъехала к нему на «форде-англия» с Артэром, сидевшим на заднем сиденье. Она выскочила из машины и обняла меня так крепко, как будто ветер мог унести меня прочь. Впрочем, ее облегчение быстро сменилось гневом.

— Бога ради, Фионлах, где ты был? Я дважды проехала до школы и обратно, пока тебя искала! Чуть с ума не сошла! — Мама стирала с моего лица слезы, а я отчаянно старался не плакать. Артэр вышел из машины и с интересом наблюдал за нами.

— Артэр зашел за тобой после школы. Он не знал, где ты.

Я отметил про себя, что моему другу нельзя доверять, когда дело касается девочек.

— Я провожал домой девочку с фермы Мелнес, — сказал я. — Никто не знал, что это так далеко.

Мама была в ужасе.

— Мелнес? Фионлах, о чем ты думал?! Никогда так больше не делай!

— Но Маршели хочет, чтоб я пришел к ней поиграть в субботу утром.

— Я запрещаю! — сказала мама металлическим голосом. — Это слишком далеко, и у нас с твоим отцом нет времени возить тебя туда и обратно. Ты понял?

Я кивнул, стараясь не заплакать. Внезапно мамин гнев сменился жалостью; она тепло обняла меня и поцеловала в щеку. Я вдруг вспомнил про записку, которую вручила мне миссис Маккей, полез в карман и вытащил ее.

— А это что?

— Записка от учителя.

Мама нахмурилась, развернула листок и прочла. Я видел, как она покраснела, быстро сложила листок и затолкала в карман комбинезона. Я так и не узнал, что было в записке, но дома мы с тех пор говорили только по-английски.

На следующее утро мы с Артэром шли в школу. Его отец уехал в Сторновэй на какое-то образовательное совещание, а у моей мамы что-то случилось с одной из овец. Большую часть пути мы прошли молча; нас то обдувал ветер, то грело солнце. Море выбрасывало на песок белую пену. Мы уже почти спустились к подножию холма, и я спросил:

— Почему ты не сказал моей маме, что я пошел в Мелнес?

Артэр негодующе фыркнул:

— Я старше тебя. Меня ругали бы за то, что я тебя не удержал.

— Старше? На четыре недели!..

Он важно покачал головой, совсем как старики, что собирались у магазина в Кробосте воскресным утром:

— Это много.

На меня это не произвело впечатления.

— Я сказал маме, что после школы пойду к тебе. Так что прикрой меня.

Мой друг удивился.

— А ты не пойдешь?

Я покачал головой.

— Куда же ты пойдешь?

— Я провожу Маршели домой, — и я посмотрел на него так, что всякая охота возражать у него отпала.

До основной дороги мы шли молча.

— Не понимаю, с чего ты решил провожать девочек, — Артэр был недоволен. — Это слюнтяйство.

Я промолчал. Мы перешли дорогу и вышли на однополоску, что вела к школе. Сюда со всех направлений сходились дети и группами по двое-трое шли к школьным строениям. Внезапно Артэр сказал:

— Ну хорошо.

— Что хорошо?

— Если твоя мама спросит, я скажу, что ты играл у нас.

Я взглянул на него, но он прятал глаза.

— Спасибо.

— При одном условии.

— Каком?

— Я буду провожать Маршели вместе с тобой.

Я нахмурился, уставился на Артэра, но тот по-прежнему не смотрел мне в глаза. Зачем ему провожать Маршели домой, раз это такое слюнтяйство?

Конечно, теперь я понимаю зачем. Но в то утро я не знал, что наш разговор — это начало битвы за внимание Маршели, которая продлится все школьные годы — и даже дольше.

Глава третья

I

Фин едва успел снять сумку с багажного транспортера, как огромная рука схватила ее за ручку и потянула к себе. Повернувшись, Фин увидел дружелюбную улыбку на круглом гладком лице. Над лицом обнаружились черные приглаженные волосы, росшие на лбу вдовьим мыском. Лицо и волосы принадлежали мужчине лет сорока с небольшим, крепкому, почти шесть футов ростом. Одет он был в темный костюм, белую рубашку с синим галстуком, а поверх носил тяжелый стеганый черный анорак.