Скала Дельфин

Мадам Кивенко на секунду остолбенела. Кровь отливает от ее лица, но сейчас же щеки снова становятся пунцовыми, и она взрывается целым фонтаном черной ярости.

— Такая благодарность, — кричит она, упираясь руками в бока. — Такая благодарность! Ты о нем заботься, ты корми его, ты болей за него, а он, грубиян такой, будет тебе разные пакости делать! Да как ты можешь сказать «не отдам», когда я тебе приказываю? Да как ты подумать об этом можешь!

Глоба видит, что Вася колеблется. Он вспоминает, что Вася — это тот самый мальчик, который доставал монеты с морского дна. Еще минута — и испуганный Вася отдаст полтинник. Глоба решает сам вмешаться в это дело.

— Варвара Павловна, — говорит он. Разъяренная мадам Кивенко тотчас забывает о своей ярость и пытается приятно улыбнуться. — Варвара Павловна, я думаю, что в честь нашей встречи можно сделать маленький праздник для него, — он показывает пальцем на Васю. — Пусть все будут радостными в день, когда мы так приятно встретились.

Мадам Кивенко уже забыла о своих угрозах. Она даже может ласково улыбнуться Васе, хотя Вася хорошо знает цену этой улыбки,

— Ну, иди на кухню, ты, грубиян, — сжалившись, говорит она, — и поблагодари Петра Андреевича. Если бы не он, плакал бы твой полтинник.

Петр Андреевич наливает себе в стакан вина и водки, залпом выпивает и говорит:

— Нечего благодарить. Услуга за услугу.

Вася выходит в кухню, ничего не поняв из последних слов Глобы. Полтинник лежит у него в кармане; он вытягивает его, чтобы еще раз посмотреть и вспомнить полумрак морского дна, усатых безбоязненных рыб и солнце, блестяще солнце, солнце и ветер над морем.

Но Мария, торговка и кухарка, уже давно ждет Васю. Горы немытой посуды, ненарубанные дрова, невынесенные помои и мусор, еще много всякой кухонной работы она оставила для него. Далеко за полночь, когда мадам Кивенко уже давно крепко храпит в своей постели, а кухарка засыпает в своем углу, светится окошко маленькой кухни.

Вася ложится только тогда, когда вся посуда перемыта, перетерта и выставлена рядами в шкафу, медные тазы сияют, как солнце, под светом лампы; кастрюли сохнут на теплой плите; чисто вымытый пол начинает подсыхать; а в окне, поднимаясь из–за моря, встает серый и бледный предосенний рассвет.

Глава третья

Первым в школу пришел Гриша Глузберг. Он пришел рано. Все двери еще были закрыты. Грише пришлось ждать, пока проснется сторож.

Однако Гриша ничуть не жалел. Он многое расскажет товарищам, а разве успеешь на нескольких переменках выложить все, собранное за целое лето?

Гриша ходил у дверей школы и ждал, когда, наконец, придут товарищи и он сможет начать рассказ. Рассказывать Гриша любил. Далеко не все его рассказы были правдивыми. Достаточно ему было увидеть или услышать о каком–то небольшом событии, как оно сразу приобретало в его рассказах размеры катастрофы. Говорил Гриша всегда с таким восторгом и так искренне верил в выдуманное, что не слушать его было невозможно.

Сам Гриша был невысокий черноволосый мальчик со спокойными, будто сонными глазами. Толстый и неуклюжий, он редко и неохотно бегал наперегонки или боролся с кем–то, но уже раз взявшись, соревновался деловито, с упоением и до конца.

Грише надоело ходить возле школы, и он сел на скамью. И чего они до сих пор не приходят, его товарищи? Ведь у него столько новостей. Он знает такие вещи, о которых, наверное, ни один школьник и не догадывается.

Вот, например, он знает, что по географии у них новый учитель. Кто из школьников знает такую новость? Кто знает, как собирают чай в Батуми? Никто! А Гриша знает, потому что он туда ездил и видел, как обрывают маленькие листочки с чайных кустов. Кто видел чилийские пальмы и обезьян в Сухуми? Может, кто–то и видел когда–то, а Гриша видел совсем недавно! И еще множество новостей различной важности знает Гриша, а рассказать их некому. Досадно!

Начинают сходиться школьники.

Сначала пробегают совсем маленькие школьники младших классов, они боятся опоздать и приходят на полчаса раньше. Наконец подходят Гришины товарищи и он чувствует, что вот сейчас сможет освободиться от всего своего бремени новостей.

Товарищи подходят к Грише, они здороваются, рассматривают друг друга, словно виделись кто знает когда. И действительно, за лето все выросли, загорели, окрепли, у некоторых уже начинают срываться голоса, и они совсем не похожи на тех робких мальчиков, что сдавали экзамен весной.

Гриша начинает рассказывать. Давно ожидаемая минута наступила, но все важные новости проходят мимо ушей товарищей. У каждого есть много чего рассказать, каждый за лето видел и узнал много нового. Грише с болью в сердце приходится признать, что он переоценил важность своих новостей. Многие его товарищи видели чайные плантации в Чакви под Батуми и сухумских обезьян, а кроме того еще тысячи вещей, о которых Гриша и понятия не имел. Но на несколько минут Гриша становится центром внимания: это тогда, когда значимо и даже с таинственностью в голосе он говорит о новом учителе географии, которого видел сам своими глазами.