Скалаки

Одновременно с ними из Градца на Лабе прискакал верховой. Он соскочил со взмыленного коня, прошел прямо в канцелярию и передал пану управляющему пакет. Вскрыв пакет, управляющий обнаружил в нем большое количество листов, отпечатанных по форме государственных патентов. Он взял верхний лист, пристально и удивленно посмотрел на него, затем, точно во сне, оглянулся на писарей, которые, грызя гусиные перья, в напряженном ожидании уставились на своего патрона. Управляющий быстро пробежал строчки, и, как видно, содержание документа произвело на него сильное впечатление. Он хлопнул роковой бумагой о стол и, разразившись проклятиями и ругательствами, стал ходить по канцелярии из конца в конец. Немного успокоившись, управляющий взял документ и отправился к князю. Тот только что расстался со своими гостями и был очень весел. Его прелестная сестра Анна Виктория, словно ласточка, предвещала приятное времяпровождение.

— Что это у вас? — спокойно спросил князь.

Низко кланяясь, управляющий молча подал молодому господину полученную бумагу. Пробежав документ, князь положил его на стол. На бледное лицо Пикколомини легла тень.

— Что прикажет ваша светлость?

— Проклятье! Приходите завтра! — коротко отрезал князь. Управляющий ушел.

Тем временем служащие просмотрели все листы. Они были одинакового содержания, большая часть из них напечатана на чешском языке. Это был «регулятивум», или инструкция, присланная земскими властями, согласно которой предварительно упорядочивались условия барщины. Барщина с упряжками оставалась почти без изменения, барщина без упряжек была уменьшена наполовину.

— Все же уменьшается’ —сказал со вздохом писарь.

— А что за примечание внизу? — спросил другой и тут же прочел вслух, что крепостные могут договориться с господами о способах отбывания повинностей и что эта инструкция должна быть вывешена во всех канцеляриях и разослана по всем деревням края.

— Ну что ж, давать ее читать этим хамам?

— …«могут договориться», — серьезно, с расстановкой повторил другой писарь.

— Они свихнулись там наверху! — вскричал управляющий, появляясь в дверях и увидя растерянные лица своих подчиненных.

Лидушка жила пленницей в Плговском поместье. Когда ее уводили из родного дома, она была как во сне, но вскоре ее охватил гнев. «Они мстят дяде, хотят измучить его, — думала девушка. — А вдруг они решили со мной что-нибудь сделать?» — При этой мысли она задрожала.

Лидушку привели к эконому. Он стал объяснять ей, почему она здесь, что ей давно уже надлежало быть в поместье — ведь она сирота и, значит, принадлежит своим господам.

— Но я не сирота. У меня есть бабушка, а дядя Уждян удочерил меня, — храбро возразила Лидушка.

— Так каждый может сказать. Будь довольна, что ты сюда попала. Здесь тебе будет гораздо лучше, чем «На скале» — Он провел ее к своей жене. Девушка должна была нянчить их ребенка.

Первую ночь в отведенной ей каморке Лидушка провела без сна. Через окно с решеткой видна была небольшая часть двора и каменная ограда. Она слышала грохот затворов и замков, когда запирали ворота, и лай спущенных с цепи собак. От этих ночных сторожей убежать было невозможно.

Лидушка должна была отслужить здесь три года! Она вспомнила, как плговский эконом взял ее за подбородок, как загорелись при этом его глаза. Ее даже передернуло.

На дворе шумели под ветром деревья. Неожиданно послышался какой-то звук. Лидушка прислонилась к окну и, затаив дыхание, прислушалась. За оградой в ночной тьме раздалась песня:

О боже, бесконечна
Любовь к тебе!
Охраной будь мне вечно
В моей судьбе.

«Это Иржик!» — решила она, и сердце ее наполнилось радостью. Она сразу рванулась, словно хотела броситься ему навстречу. Собаки бешено залаяли и забегали вдоль ограды. Песня зазвучала вновь и оборвалась. Стиснув руки, Лидушка остановилась посреди комнаты, сердце ее учащенно билось. «Пришел дать мне знать, что не забыл обо мне».

Дни шли за днями. Лидушка приступила к своим обязанностям. Она видела, какую тяжелую работу выполняют батраки и дворовые девушки, а ей приходилось только нянчить ребенка и помогать по дому. От нее не ускользнуло, что дворовые смотрят на нее как-то странно, сторонятся ее. Эконом тоже мало обращал на девушку внимания, но иногда она замечала, что он смотрит на нее жадным взглядом, и при этом чувствовала себя точно так, как тогда дома, подавая ему напиться. О своих она ничего не слышала. Ей было очень тоскливо, и напрасно искала она пути, как бы убежать. Девушка была здесь как в крепости.

Наконец, спустя долгое время блеснул луч надежды. Однажды в ясный полдень, когда девушка сидела под каштанами во дворе и нянчила ребенка, к ней подошла старая ключница и сказала:

— Иржик и ваши из усадьбы шлют тебе привет. — Лидушка сперва испугалась, но затем обрадовалась. — Не бойся, — продолжала старуха. — Они не оставят тебя здесь на произвол судьбы, а пока я посмотрю за тобой. Но будь осторожна, никто не должен об этом знать. — И она пошла дальше.