Скальд

— Тогда вот шестьдесят золотых, за гномку, эльфийку и полурослицу.

— Сил-то хватит?

— Старый конь борозды не портит, мамаша!

— Да и глубоко не пашет! — не полезла в карман за словом Эльза, — Поднимайся на второй этаж дверь номер семь твоя.

Я, пдобно молодому козлику, перескакивая через ступеньки, попрыгал по лестнице, добрался до заветной двери и отворив её, обнаружил внутри трёх гурий. И как они тут так быстро очутились?

Девушки оказались аппетитными. Гномка — невысокая смуглая шатенка, крутобёдрая. Высокая голубоглазая блондиночка эльфийка. А полурослица, ну что полурослица — отправил я обратно, это мохноногое лопоухое создание, так и не познав её талантов.

Два часа спустя мой карман немного исхудал. А сам я бодрый и беззаботный шёл по мостовой Эрода, насвистывая весёленькую фривольную песенку. Мимо пробежал какой-то мутный тип, чуть не отдавив мне ногу, с ником Хапкинс.

Ух ты, отрыжка верблюжья! Плюнул ему на спину, он так ничего и не заметив, помчался дальше. Настроение снова улучшилось и захотелось закончить столь прекрасный денёк в кабаке.

Потолкавшись по городу, я вышел к портовой таверне "Матафолл", внутри было сумеречно, шумно и весело. Всюду плескался эль и наверняка что покрепче. Народ подобрался колоритный, кто щеголял беззушием, кого обезображивал шрам, иные носили доспехи похожие на римские. Я такие в историческом фильме видел.

Один коротышка в кирасе на голое тело, многие щеголяли рогатыми шлемами и почти все расписные. Татуировки разные, некоторые весьма затейные. У одного парня две русалки держали в руках цепи и их концы уходили вниз, ещё там шла какая-то надпись, но воин повернулся, и я не успел разобрать.

Заняв место у барной стойки, по своему обыкновению заказал тёмного эля и хрустящих крылышек куропаток. Подавальщик приволок здоровенную деревянную кружку с пенной шапкой, которую выдул единым махом, попросив ещё одну, я наблюдал за тем, как в таверне стихийно вспыхивали драки и братания.

Слушая разговоры, понял, что Северяне верят в Бога воинов Ловага, который вроде как и все боги ушел из Алинора. Но обещал вернуться и показать врагам кузькину мать. Руководят ими ярлы и морские волки всё под впечатлением от битвы с Морофом.

Осушив пятую кружку, потянуло на песни и я, неловко взгромоздившись на стол, и начав оттаптывать ритм по столу, затянул:

Наверх вы, воины, все по местам.

Последний наш бой наступает!

Врагу не сдаётся наш гордый драккар,

Пощады никто не желает.

В предсмертных мучениях трепещут тела

Свист стрел, и дым и стенанья,

И судно охвачено морем огня

Настала минута прощания.

Прощайте воины, с Ловагом ура

Кипящее море под нами

Не думали мы ещё с вами вчера

Что нынче умрём под волнами!

Не скажет, ни камень, ни крест где легли

Во славу мы нашего флага,

Лишь волны морские прославят в века

Геройскую гибель драккара!

Последние строчки уже кричали все вместе. Доносились крики:

— Налейте ему! Скальд! Скальд! Давай ещё!

Я, осушив, пару кружек выдал им:

Из-за острова на стрежень,

На простор морской волны,

Выходили расписные,

Ярла Олафа челны.

Народ загудел, кто-то кричал, что не припомнит, когда это старина Олаф без него ходил за княжной, другие отстаивали, что, дескать, да было дело.

Братина с хмельной брагой разошлась по кругу. Изрядно захмелев и получив с десяток крепких похлопываний, оказался за одним столом с двумя хирдманами именами Рамси и Хругт, которые меня долго угощали, а затем вызвались проводить до гостиницы.

Решив, что выходить из игры посреди этого бедлама не стоит, счёл их предложение разумным и согласился. "Первач" закалил меня и теперь дебафф "Обездвиживания" как во второй день не накладывался, но в голове было штормово, а ноги ощущались ватными.

На улице смеркалось, воины сказали, что проведут короткой дорогой и мы свернули в плохо освещённый проулок. Рамси чуть приотстал и последнее, что я ощутил, было холодное лезвие кинжала, раздвигающее звенья кольчуги и пробивающее мою печень!

— Порву! Падаль! — пугая прохожих белизной подгузников, я нёсся от камня возрождения к проклятой таверне.

Это надо же в лесу две недели выживал, на агров ни разу не нарвался, а тут уши развесил — все мне друзья и братья и на тебе схлопотал нож под ребро! Хорошо хоть золотишко отложено было, но за "Гейра" они ответят.

Добежав до места смерти, я ничего не обнаружил и сплюнув, решил идти обратно за деньгами, чтобы приодеться и вооружиться.

— Скальд! Обожди! — меня окликнул здоровенный детина.