Скалистые Горы

Он склонился над спиной девушки и обнял её, нащупывая ладонями женские груди.

— Я очень соскучился… И чертовски устал…

— Милый, нас могут увидеть. Здесь слишком светло.

— Давай отойдём от костра. Я так давно не ласкал тебя.

— У нас не было возможности остаться наедине. — Девушка провела рукой по его щеке и улыбнулась, ощутив прикосновение жёсткой щетины.

— Поднимись. Прошу тебя, давай отойдём в сторону.

Она послушно встала и увидела перед собой его осунувшееся лицо.

— Ты устал, милый. — Она нежно поцеловала его в губы.

— Боже, как я истосковался по твоему телу. Если бы ты знала, как мне хочется прикоснуться к твоей коже, потеребить губами сосок, раздвинуть твои ноги…

— Вы очень непоэтичны, мистер Тим Хэнкс. — Нэнси грустно улыбнулась.

— Отойдём подальше от огня. Я хочу, чтобы ты раскрылась для меня. Я хочу войти в тебя.

— Тим, ты ведёшь себя так, будто я уличная девка. — Она не отстранилась от него, однако взгляд её стал жёстче.

— Ты не права, дорогая. Вымя коровы тоже не поэтично. Но оно основательно, оно наполнено молоком. И его основательностью вполне можно восхищаться, её даже можно назвать поэтичностью. А я… Да что я? Откуда мне уметь складывать стихи, Нэнси? Я солдат. Но вот что я тебе скажу. Не думай обо мне плохо. Я вовсе не кобель приставучий. Я вот касаюсь твоей мягкой ручки, и сердце у меня сжимается. Что уж тому причиной, ты сама знаешь. Мне хочется смотреть на тебя всё время и ласкать тебя, хочется зацеловать тебя с ног до головы. Что в этом дурного? И ещё мне хочется переколошматить всю эту офицерскую братию, когда я вижу, как они помыкают тобой и заставляют вертеться, как пчёлку.

— Они и тебя заставляют вертеться, Тим.

— Я солдат. Мне к такому обращению не привыкать. Я на войне привык к этому. Такова моя служба.

— А я прислуга. Я тоже обязана уметь поспевать всюду.

— Ты достойна другой жизни, Нэнси. Мы оба заслуживаем другой жизни. — Он поглаживал её спину и бёдра.

— О чём ты?

— Послушай, — он перешёл на шёпот, не прерывая движений своих рук, — я слышал от трапперов, что в этих краях можно хорошо разжиться золотом. Надо лишь знать, где искать его.

— Золотом? Откуда тут золото?

— Нэнси, я найду золото. Я твёрдо решил бросить службу. — Тим устремил взгляд в темноту. — Хватит горбатиться на этих чистоплюев в погонах.

— Подашь рапорт?

— Какой там рапорт! Я могу только сбежать. — Он крепко взял девушку за кисть руки и повлёк за собой. Удалившись от палаток шагов на десять, где царил почти полный мрак, Тим заставил Нэнси опуститься на землю.

— Сбежать? Ты хочешь дезертировать? — Она не поверила своим ушам.

— Да, но это обернётся тюремной решёткой, если меня выловят. — Он толчком руки опрокинул девушку на спину и припал ртом к её шее.

— Милый мой, — прошептала она, — ты понимаешь, что ты задумал?

— Как чудесно пахнет твоя кожа…

— Тим…

Он не откликнулся, навалившись на неё всем телом, и молча принялся поднимать юбку.

— Тим, подожди…

— Я не могу без тебя… Скорее… Ну же…

Нэнси прикусила губу, чтобы не вскрикнуть от его напора.

В следующую секунду поблизости зашуршала листва. Тим Хэнкс застыл, резко вскинув голову.

— Что это? — прошептала Нэнси.

— Кто-то крадётся…

Он осторожно сполз с оголённого живота и прислушался, медленно подтягивая спущенные панталоны. Шорох прекратился, но через минуту возобновился. Совсем близко от любовной парочки завыл волк.

— Индейцы, — одними губами произнесла Нэнси в самое ухо Тима. Он ответил кивком.

Мгновение спустя над самыми их головами грянул выстрел, за ним другой. Вспышки вырвали из зарослей кустарника очертания двух дикарей. Нэнси громко закричала и кинулась, оправляя на бегу юбку, в сторону лагеря. Тим последовал за ней, спотыкаясь в приспущенных штанах.

***

«14 июля. В пять утра полковник Кэррингтон, адъютант Фистерер, капитан Эйк, проводник Брэннан и переводчик Джек Стид отправились на разведку в сопровождении конного отряда. Дежурным офицером остался капитан Эдар. В девять утра стало известно, что несколько человек дезертировали. Я побежала к солдатам и узнала, что среди сбежавших есть Тим.

Почти сразу был организован отряд для поимки беглецов.

Погоня вернулась ещё до полудня, не поймав никого из дезертиров. Офицер сообщил, что их остановили индейцы и строго наказали передать главному белому вождю, чтобы он немедленно увёл своих солдат из этих краёв. В противном случае дикари грозились начать настоящую войну.

Вечером появился молодой человек, работавший у Луи Газона возницей. Он был до смерти напуган, тараторил беспрестанно, выпучив глаза. Он сообщил, что его повозку остановили дикари и велели ему передать офицеру, чтобы солдаты уходили прочь.