Скалка

— С таким не каждая управится, — поддакивает мама, пристально смотрит мне в глаза и напутствует: — Сама знаешь, замуж только раз выходят! В нашей семье никаких разводов!

Похоже, мне решили устроить форменный допрос. Сейчас, накануне моей свадьбы!

— Мам! Мы три года вместе. Ты же знаешь, что Ярослав сделал мне предложение в наш первый Новый год, еще до отлета в Рим. И кольцо это, — киваю на свой перстень с изумрудом, — он мне еще тогда подарил. Мы не хотели торопиться, ма, но мы все давно решили. И с тех пор ничего не изменилось. К чему сейчас спрашиваешь?

Она молчит, в ее глазах слезы. У моей мамочки, самой родной, любимой шумной мамы слезы, и она молчит. Просто молчит, а потом прижимает меня к себе.

— Не реветь! — командным голосом приказывает ба. — Валя! Девочку полтора часа красили, такую красоту испортишь. Потом наревемся, после!

А у меня и правда глаза на мокром месте. Иногда с самыми родными и близкими людьми не нужны слова. Какие слова, когда душа сама говорит. Душа женщины, которая тебя родила!

— Все, все! Не забудь накидку, болеро то есть. Лето, конечно, но спина-то голая. Не хватало еще застудить. До ночи ж гулять будем!

Бабушка ворчит, а сама за своим ворчанием слезы скрыть пытается. Бабушка, бабушка!

Папа уже звонил, сказал, что он с Василием Федоровичем уже к загсу подъезжают. Не хватало еще опоздать на регистрацию.

Мама подхватывает шлейф и помогает мне выйти из номера.

Они только вчера утром приехали из Астрахани. Все приехали! Не только мама с папой, Сенькой и бабушкой. А еще тридцать четыре родственника. Божечки мои! Да я многих с детства не видела, но мама сказала, что обязательно надо пригласить всех. А то обидятся и потом на всех семейных сборищах будут мне припоминать до гробовой доски. А затем еще моим детям и внукам.

На семьдесят человек свадьба, причем я даже не знаю где. Ярослав сказал: сюрприз. Я как белка в колесе крутилась последние месяцы. Защита диплома совпала с новой работой. Как я все это успела, сама не понимаю. Только собственную свадьбу чуть не пропустила. Кто бы мог подумать, что Холодов (Холодов!) захочет традиционную свадьбу. Он даже выкупать меня будет! С мамой моей две недели последние по телефону только и разговаривал.

— Подружки-то твои непутевые где? Кто же так невесту-то собирает, а?

— Мам! Девочки в ресторан подъедут, я уже говорила. И потом нас тут и так достаточно, чего толпиться-то? И в загсе слишком много людей. Лето же!

Не говорить же, что они от девичника второй день отойти не могут. Позавчера гуляли… Так гуляли, что бедная Туева весь день вчера телефон не брала. Варька тоже свалилась с головной болью. Одна Маша Полянская, которая тащила меня на стол танцевать со стриптизером, была как стеклышко. И уже в восемь утра вчера разбудила телефонным звонком. Спрашивала, куда невеста после двух ночи исчезла. Куда-куда! Будущий муж, матерясь сквозь зубы, бездыханное тело утащил домой. Нет, я не пила, честно. Ну разве что чуток. И меня понесло. Но быстро. Полчаса позорных откровений в женском туалете, куда меня отвела всегда быстро соображающая Туева, и все. Она только и слышала, больше никто. Но Вика — кремень, никому не расскажет. За эти три года мы очень подружились, хоть и жили в основном в разных городах.

В общем, из тех, кого я хотела видеть рядом с собой с утра, доковылять в отель, где меня собирали в загс, могла только Машка. Но я не рискнула, честно. Одна Полянская без сдерживающей ее Вари и спокойной как танк Туевой — это очень рискованно. Мама с бабушкой в осадок бы выпали от ее комментариев. Так что в официально замужнюю жизнь меня отправляют сейчас только женщины семьи Скалкиных!

— Ярослав лимузин прислал. — Мама качает головой и придирчиво оглядывает салон. — Знаешь, а он мне сразу понравился. Тогда еще, в центре торговом, когда познакомились.

Я лишь улыбаюсь, вспоминая, как мама смотрела тогда на Ярослава и какой допрос ему устроила.

Всего несколько часов, и я буду Тамара Холодова. Непривычно-то как. И даже грустно слегка. Пришла пора прощаться со Скалкой.

Я уже не та наивная девочка, которая пять лет назад приехала в этот город поступать на непонятный мне социологический факультет. От этого периода жизни у меня мало что осталось. Даже когда проезжаю иногда мимо общаги, сердце не вздрагивает. Да и мимо универа спокойно прохожу, когда иду на работу. Я уже полгода работаю в «Золотой лилии», очень неплохом заведении с хорошей кухней и отличным коллективом. Я пока обычный линейный повар, делаю заготовки к блюдам. И мне все очень нравится, но иногда хочется чего-то своего.

— Нервничаешь? — снова спрашивает мама. А я не знаю даже, что сказать.

Конечно, я волнуюсь, еще как. Мыслями о работе голову забиваю, потому что страшно. Вот кто бы что ни говорил, что сейчас это просто формальность, что мы уже несколько лет вместе живем. И что печать в паспорте ничего не меняет. Меняет! Вот чувствую, что меняет. И глупо обесценивать такое событие. Все-таки для меня это очень важно. Потому что у нас будет одна фамилия на двоих, одна, только наша семья, наши дети…