Скалолазка и мировое древо

— Куда ехать? — устало спросил водитель, когда Леха захлопнул дверцу.

— Куда? — спросил Леха, обращаясь ко мне.

— К маме. Только у меня денег с собой нет.

Леха покопался в карманах брюк и выудил пачку юаней.

— У меня только такие. — Он протянул их водителю. — Возьмете?

Водитель презрительно покосился на купюры с иероглифами, пихаемые ему под нос. Затем так же презрительно глянул на Леху.

— За вас заплачено, — пробурчал он. — Куда ехать?

Я назвала ему адрес. Мы скатились с плит посадочной площадки, проехали металлические ворота, охраняемые солдатами-срочниками. Оглянувшись назад, я увидела сквозь заднее стекло, как темно-серый «Найт Хоук» ушел в небо. Он был последней ниточкой, связывавшей меня с таинственной долиной, не существующей на карте Земли, местом, где обитают то ли люди, то ли призраки. Возможно, пилоты и смогли бы что-то рассказать об Арьяварте, но почему-то мне думается, что они стали бы описывать военную базу в пустыне Пакистана.

Мы нырнули в темный бор. Старенькая асфальтовая дорога змеилась между деревьями. Водитель включил радиоприемник, из которого грянула «Фабрика». Девочки пели о том, что не хотят любить богатого. Довольно странно с их стороны. А может, он хороший человек.

Вроде моего Алексея...

— Знаешь что? — шепнула я. — Я согласна.

Он подозрительно покосился на меня.

— На что согласна?

— Если предложение еще в силе, то я согласна выйти за тебя замуж. На юбилее я сделала глупость, что отказалась. Лешка, прости меня! Ведь ты был прав. Я все время думаю о тебе. И мне хочется, чтобы ты всегда был рядом... Ты ведь не передумал, а?

Алексей устало посмотрел на меня:

— Не для того я отправился за тобой на край света.

Я прижалась к нему. Он меня обнял.

— Ой!

— Что? — спросил Овчинников.

— Крекеры опять... Ох-х!

Он положил мою голову себе на колени и стал поглаживать ее, перебирая волосы. От ладоней исходило мягкое тепло, мне сразу стало легче.

Песня закончилась. Пропиликали позывные «Европы плюс», и пошел блок новостей. Среди прочих я услышала две довольно занятные. Диктор говорил о том, что ни одна из террористических организаций до сих пор не взяла на себя ответственность за взрыв на небоскребе «Фаллс» в Гонконге. И еще сообщалось, что после неофициального визита по азиатским странам директор ЦРУ слег в больницу с внезапным инсультом. Не уверена насчет инсульта, но множественные переломы он будет лечить еще очень долго.

При въезде на МКАД водитель задышал с болезненным присвистом. Он поспешно выудил из кармана ингалятор, прыснул в рот, но облегчения ему это не принесло.

— Что с вами? — спросила я.

— А вам какое дело?

— Просто поинтересовалась.

— Алена, не доставай человека, — попросил Леха.

Я просунула голову между передних кресел и взглянула на водителя. Сквозь боковое окно светило солнце, мне пришлось сощуриться. И едва я сделала это, как взгляд провалился в человека. Он прошел сквозь рубашку, кожу, жировой слой, мышцы... Я увидела темно-красные органы, артерии, подходящие к ним, ветвистые капилляры и пепельные легкие. Именно на них, на правом мешке, сидела до боли знакомая черная отметина, похожая на отвратительную кляксу.

Она бледнела при выдохе и наливалась чернотой при вдохе. Сидела прочно, распустив корни во все стороны и поразив болезнью ткани.

— Эй, на что вы смотрите?! — возмутился водитель.

Не обращая на него внимания, я сощурилась еще больше. И клякса, питающаяся болью человека, превратилась в отчетливую букву.

— Врдди!!

Корни, за которые клякса держалась на тканях легкого, рассыпались. Клякса потеряла черноту, сделалась прозрачной и... растворилась.

Я сморгнула, рентген исчез.

— А сейчас как себя чувствуете? — спросила я.

Левая ладонь водителя лежала на груди, рот распахнут в безмолвном крике. Хорошо, что другая ладонь осталась на руле, а то бы въехали вон под тот КамАЗ.

— Господи, как больно!

— Вдохните еще раз.

Он сделал осторожный вдох, опасаясь знакомой режущей боли. Но боли не было. Водитель вдохнул полной грудью. Удивленно выдохнул.

— Еще ни один препарат не помогал мне от этой долбаной опухоли! Что вы сделали?

— Ничего.

Я вернулась в объятия Лешки.

— Ребята, кто вы такие? Откуда прилетели?

Я предпочла не отвечать. Зато Леха не удержал язык за зубами.

— Мы из Китая, — доверительно поведал он. — Шестнадцать лет на Тибете — это вам не шутки! Я-то обычный человек, а вот она — тибетский лама.

Когда мы вошли в бабушкину квартиру, я испытала сильное ощущение deja vu. Эту жизнерадостную атмосферу я уже переживала в сновидении, что явилось мне на склоне мировой горы.

Квартиру заливал яркий солнечный свет. Не снимая туфель, я вбежала в гостиную. На этот раз молодых женщин не было, как и бабушки. Дверь в спальню была открыта, и оттуда тоже изливался свет. Только идти в спальню не потребовалось, потому что мама стояла перед окном в гостиной. На ней длинное светлое платье — вроде того, что я ей подарила однажды. Темные волосы были распущены и падали на плечи.

Она повернула голову на звук шагов, чего я за ней раньше не замечала.

— Алена? — спросила она.