Скальпель и автомат

19 мая. Первая гроза. Туча наплывает быстро, гася лучи солнца. Птицы замолкли сразу. Сильный порыв прохладного ветра — первые крупные капли упали на землю, забарабанили по стеклу. Из окна видна неширокая река Питич, поодаль берега низкие, усеяны голубыми фиалками на зеленом ковре. Рано утром по лугу ползут черепахи на водопой. А в песке под солнцем можно откопать черепашьи яйца. На обоих берегах напротив окна нашего жилья стоят по два тополя, одинаковые, высокие, кудрявые. Сейчас два наших, два чужих. Их одинаково моют дожди, а вчера палило жаркое солнце. Пошел град: застучал, зазвенел. Воздух стал прохладным, а ветер все треплет и треплет кудри листвы. Устали солдаты и раненые от палящей жары, устал персонал от бессонной работы. Все вдохнуло влаги. Спать! Пока затишье. А где-то в стороне гудит и стонет земля, и оттуда подвозят раненых. А вот знакомые лица. Васильев! Черкез! Что, опять ранены? Заживет.

Рассветает, успели отгрузить раненых затемно в тыл. Под вышкой собралось много солдат. Убит их командир, товарищ, проверенный в бою. Наблюдая с вышки за противником, обе стороны договорились не стрелять. Назначен выход чешских батальонов, но вот выстрел, и снайпер убил наповал командира. Комиссары объясняют, что это провокация немцев, они хотят спровоцировать и опять развязать бой. А командира не вернуть матери. Он погиб за счастье, жизнь на земле, за нас, за тебя! Молча стоят хмурые друзья-однополчане, смотрят на белое лицо в последний раз. Породненные войной, прошедшие вместе через невзгоды и радости побед, кажется, чудом спасавшиеся от смерти, вышедшие из непредвиденных переделок, откуда, думается, никто не может живым уйти. И вот, в этот майский теплый день, он ушел от нас.

Сколько могильных холмиков по всей нашей стране! И остался ли теперь там след героев? Поклонись им! Положи букетик цветов или веток! Постой минуту, сняв шапку!

…Сестры принесли цветы, сплели венок из ели и положили на гроб. Громыхая, подъехала машина. Прощайте! Его проводили в последний путь.

Тут среди однополчан неожиданно встретила земляка. «Галя! Смотрите, это наш сосед, мы рядом в детстве жили, он художественно свистел. Подойдем к нему?» «Здравствуйте, товарищ капитан!» Рука у пилотки. «Вы помните меня?» «Соседка?! Вот это встреча! Трудно вас узнать! Здравствуйте!» «Шатуру помните?» «Как не помнить!» «Галя! Это капитан Иван Давыдов. А вот его жену никак не вспомню, прошло столько лет…» Поговорив немного, мы с Галей пошли собираться. Ждем приказа. Вечером иду одна, подальше от людей. Взгрустнулось. Берег реки погружен во мрак, лишь узкая тропинка бежит среди зеленого ковра цветов. Маленькая луна на темном небосводе и тусклые звездочки светят в речке и отражаются, серебрясь, на траве. Перекликаются лягушки, роем носятся комары и мошки, звенят над ухом и жалят, не жалея. Вот хрустнула ветка, совсем рядом утка, с шумом хлопая крыльями, поднявшись, крякнула, опустилась в кустах. Испуганная уткой, покусанная комарами, иду обратно. Окна затемнены — это позаботилась Ира Скопецкая. Тишина! Чешские батальоны готовятся к сдаче. Где-то далеко гудят моторы машин, это подходят одесские дивизии. Готовится большое наступление. Спать не пришлось, майор Шафран дал приказ сдать помещение приехавшему на смену госпиталю и собраться на новое место. Погрузились на машины и несемся по дорогам в общем потоке подходящих войск.

9 июня идут одесские дивизии. 15 июня опять Холодники. 18 июня мчимся на Мормовичи. Сдавали кровь, в глазах рябит. 23 июня приказ выехать в Мальчу. 24 июня с Лерман Игорем собирали землянику, пока из минометов до нас мины стали долетать. И день, и ночь бомбит, и минометы обстреливают. Бои за Белоруссию, операция «Багратион». От Озаричей на Осиповичи, Барановичи, Слоним, Ружаны, Слуцк, Брест. Переходим границу — там много наших раненых.