Скальпель разума и крылья воображения

Восхищение идеями Ньютона породило стремление воспеть его в стихах и представить его открытия в стихотворной форме, более приятной и доступной читающей публике. В 1728 г. Генри Пембертон (Henry Pemberton), член Лондонского королевского общества, редактор 3-го издания «Математических начал» Ньютона, публикует поэму «A View of Sir Isaac Newton's Philosophy» (1728)[742]. Во вступлении он пишет, что сочинил поэму для соотечественников, чтобы дать представление о трудах великого человека, изобретениями которого может гордиться нация и человечество, поскольку он преодолел ограниченность разума[743]. Еще одна цель Пембертона – донести учение Ньютона до тех, кто не понимает математического языка универсальной философии Ньютона, и таким образом направить молодых людей к изучению математики, что будет способствовать продвижению наук[744].

На протяжении предисловия Г. Пембертон называет Ньютона величайшим из людей и гением. И вначале поэмы его Муза обращается с мольбой к гению Ньютона, который повелевает ею, поскольку причастен к Истине. Пембертон просит вдохновения, чтобы достойно воспеть тайны природы, в которые проник ученый. Ньютон открыл врата познания и отразил в своих трудах красоту мира, заложенную в него Творцом, поэтому он воспринимается как посредник (гений), и только Муза способна теперь взлететь с Геликона к звездам, следуя за разумом:

То Newton's genius, and immortal fame
Th' advent'rous muse with trembling pinion soars.
Thou, heav'nly truth, from thy seraphick throne
Look favourable down, do thou assist
My lab'ring thought, do thou inspire my long.
Newton, who first th almighty's works display'd,
And smooth'd that mirror, in whole polish'd face
The great creator now conspicuous shines;
Who open'd nature's adamantine gates.
And to our minds her secret powers expos'd;
Newton demands the muse; his sacred hand
Shall guide her infant steps; his sacred hand
Shall raise her to the Heliconian height,
Where, on its lofty top inthron'd, her head
Shall mingle with the Stars. Hail nature, hail,
О Goddes, handmaid of th' ethereal power,
Now lift thy head, and to th' admiring world
Shew thy long hidden beauty. Thee the wile
Of ancient fame, immortal Plato's self,
The Stagyrite, and Syracusian sage.
From black obscurity's abyss to raise,
(Drooping and mourning o'er thy wondrous works)
With vain inquiry fought. Like meteors these
In their dark age bright sons of wisdom shone:
But at thy Newton all their laurels fade,
They shrink from all the honours of their names.
So glimm'ring stars contract their feeble rays,
When the swiftt lustre of Aurora's free
Flows o'er the skies, and wraps the heav'ns in light[745]

.

Пембертон воспринимает Ньютона как продолжателя Платона, Аристотеля и Архимеда, которые приблизились к секретам Вселенной, но им не удалось их раскрыть. История познания воспринимается как движения от тьмы незнания к свету познания. Он сравнивает великих предшественников Ньютона с кометами, тогда как величие современника – с восходящим Солнцем, что метафорически и в буквальном смысле отсылает к работам не только Ньютона, но и его предшественников.

Свою лепту в прославление Ньютона внес и Вольтер, проживший в Англии три года с 1726 по 1729 г. В споре Ньютона и Декарта он был на стороне первого, что отразилось в его «Философских письмах» (написаны в Англии, опубл. в 1734 г.): «О Декарте и Ньютоне» (XIV), «О системе тяготения» (XV), «Оптика Ньютона» (XVI), «О бесконечности и хронологии» (XVII); в книге «Основа философии Ньютона» (1738) и в «Ответе на главные возражения, высказанные во Франции против философии Ньютона» (1739).