Скальпель судьбы

— Владимир, когда мне исполнилось двадцать, его друг и мой, слава Богу, несостоявшийся муж господин Кайцев отдал меня на потеху своим охранникам, пока сам со своими приближёнными трахал эту самую Ольгу во все физиологические отверстия, простите за прямоту. У меня на глазах, между прочим. Затем, через энное время, отец точно также поступил со своей второй дочерью, отдав её на поругание очередному деловому партнёру, на этот раз господину Косоротову. Думаю, что Даша рассказала вам, как именно проходила встреча будущих супругов, да? Когда этот подонок пытался изнасиловать несовершеннолетнюю девушку в присутствии этой дряни Ольги и охраны. Вы считаете, что этого недостаточно, чтобы наши отношения с отцом назвать «сложными»? Пусть он не убийца в прямом смысле этого слова, но он редкостный мерзавец. Даже исходя из того факта, что он решил развестись с мамой по причине «невписываемости» её в его видение своего будущего! Так что, если вы сейчас стараетесь выгородить его, то зря это делаете. Мне всё равно, что будет с ним в дальнейшем. Если Даша, — Катя повернулась к Виктору, — будет хлопотать за отца, узнав правду, то это её право, мне с ним говорить не о чем. А теперь у меня есть вопрос — а как вы докажете виновность этого Разумовского?

Платов и Сперанский переглянулись и одновременно согласно кивнули.

— Спасибо вам за помощь, Катя. — Сперанский внимательно посмотрел на Булавину. — Что до брата Ольги, то мы нашли место, где стоит грузовик. И смогли сделать там несколько фотографий, кстати, некоторые из них перед вами. Геннадий Разумовский часто пользуется этим транспортным средством для решения проблем своей сестры. Кроме того, нам удалось записать разговор брата и сестры, где Геннадий прямо обвиняет Ольгу в том, что она упустила Дашу, и тем самым лишила их возможности хорошо заработать на этом. Я понимаю, что у вас могут возникнуть вопросы к прошлому следствию, поэтому скажу сразу, что оба уголовных дела вёл один следователь, и мы будем добиваться его отстранения и дальнейшего увольнения из органов, если он не уйдёт сам, тем более он знает, что вашему отцу всё известно. Теперь я бы хотел поговорить о вас. Скажите, Катя, а вы не могли бы уйти в отпуск? Уехать на несколько недель?

Катя покачала головой — наступление осени, дожди со снегом и гололедица всегда добавляли работы в травматологии, где каждый врач, каждая медсестра были на вес золота.

— Хорошо, тогда наши парни продолжат наблюдать за вами, вы не против?

Катя с улыбкой покачала головой:

— Нет, что вы! Я даже привыкла уже к их присутствию.

Сперанский тоже улыбнулся в ответ:

— И ещё. Вы позволите звонить вам периодически? Мало ли что может понадобиться или возникнут какие-то вопросы.

Катя взглянула на Платова и спокойно ответила Сперанскому:

— Не только позволю, но и попрошу держать меня в курсе. А сейчас, если я вам больше не нужна, отвезите меня домой. Сегодня было довольно много больных, устала я что-то. И… спасибо вам. За всё.

***

С тех пор прошло две недели. Даша звонила каждый день и с восторгом рассказывала сестре о путешествии, о тёплом солнце и бирюзовом море. Сперанский в основном писал отчёты о работе, а Катя работала, приходила домой и падала от усталости. С переменой погоды появились боли в поломанной руке и ноге, после операций хотелось размять пострадавший от удара позвоночник, кружилась голова, но Катя молчала и шла на следующую операцию, смотреть очередного пациента, заполнять истории болезни, чтобы не думать, не чувствовать. Чтобы просто жить.

В один из вечеров, когда за окном уже стемнело и все разошлись, оставляя больных на дежурную смену, к собравшейся домой Булавиной подошла дежурная медсестра и тихо прошептала:

— Екатерина Александровна, там в холле опять мужчина сидит, который каждый вечер следом за вами всегда уезжает.

Катя, привыкшая к тому, что парни Сперанского никогда не скрывали своего присутствия, молча встала и вышла из ординаторской. Она спустилась по лестнице и внимательно осмотрела широкий холл — в углу за автоматами с напитками сидел Сергей Воскобойников. И спокойно смотрел на удивлённую Катю.

— Добрый вечер, Сергей. — Катя перекинула шарф через плечо. — А что вы тут делаете?

Воскобойников поднялся с низкого стульчика, переступил ногами и спокойно ответил:

— Вас жду, Катя.

Она опустила взгляд и выдохнула. Была ли она удивлена? Или, может, ей была неприятна эта поздняя встреча? Катя не знала ответов на свои вопросы. Но одно она знала точно — она никогда не сможет сделать счастливым этого красивого мужчину. С сильными, чуть шершавыми ладонями. Она помнила то единственное прикосновение и тепло его пальцев.

— Сергей, зачем вы здесь? И зачем ждёте? Я всегда под охраной, надеюсь, что мне ничего не угрожает, поэтому…

— А я не против охраны, Катя, но мне будет спокойней, если я сам смогу убедиться в вашей безопасности. Вы позволите мне проводить вас?

— Спасибо, но я на машине. И простите меня, Серёжа. Не думаю, что нам и впредь надо видеться. Прощайте.