Скальпель судьбы

— Знаю. Мне убедить её надо, что то, что с ней случилось, осталось в прошлом. А в настоящем она, может, только жить начинает. Я поэтому решил в Торговом Центре показ мод учинить. Для женщин её роста и фактуры. А кроме того, заказал одежду, которая удачно скрывает погрешности женского тела… ну и после операций тоже. А для Кати сам коллекцию нарисовал. Её сейчас в ателье шьют. Я очень надеюсь, что она поймёт и простит.

Алексей внимательно посмотрел на брата и тихо поинтересовался:

— Простит? За что?

— Я, Лёха, когда её тело без одежды увидел, офигел малость. Но ты понимаешь? Она же женщина! А ведь Катя после стольких операций, после такой боли, после смерти родных людей продолжает жить и работать как прежде. И я хочу, чтобы она так же и продолжала жить. Да и работать тоже. Но только чтобы рядом со мной, понимаешь?

Алексей молча кивнул и протянул руку. Братья с силой сжали ладони и старший уверенно сказал:

— Так и будет! Дерзай, если что — я всегда с тобой, брат!

Часть 19

Ирина

За окном валил снег. Крупный, огромными хлопьями, даже какой-то важный, как показалось Ирине. Сегодня с утра её всё раздражало, мешала работать мысль о скором празднике, о подарках, на покупку которых опять не оставалось времени. С подругами она не виделась уже несколько дней — ну не совпадали их графики! А всё этот снег! И его братья — лёд и ветер! На Катю в последнее время было страшно смотреть. При таком наплыве пациентов в отделении острой травмы откуда-то взялся грипп, кося всех подряд. И только Катя, как стойкий оловянный солдатик, пахала без выходных и праздников. Но сегодня Ирина взбунтовалась и пообещала, что у Кати и Ани мыши заведутся, если они откажутся встретиться в обеденный перерыв. А беременным, как известно, отказывать нельзя! Ирина положила руку на живот. Ничего-то не видно по ней, это только Алёшка ей по утрам рассказывает, как она похорошела и поправилась. Кстати, действительно, поправилась. Даже грудь и попа начали вырисовываться. Ира хихикнула и опять посмотрела в окно. Она вдруг вспомнила свой звонок Воскобойникову после того, как узнала, что он — снайпер! — станет папой. Алексей как-то странно молчал, кряхтел в трубку, мекал-бекал, вздыхал, тихо ругался, а потом вдруг прошептал ей в ухо: — Ириска, я сейчас как пьяный, ничего не соображаю кроме того, что уже сижу в машине. Я не знаю, что и как ты будешь говорить своему начальству, но через пятнадцать минут я у тебя, а ты уже одета и ждёшь меня у выхода. А потом он гнал машину по городу, вцепившись побелевшими пальцами в руль и только косился в её сторону. Если быть совсем честной, то к тому времени, когда они подъехали к её дому, она уже так себя накрутила, что приписала Алексею и недовольство, и требование сделать аборт, и назревающий крик, ор, скандал. А он тащил её по лестнице за руку, чтобы захлопнуть дверь и упасть перед ней на колени, уткнуться носом в живот и что-то тихо шептать. Это потом она плакала и смеялась, когда он рассматривал её, вращая из стороны в сторону, стараясь узреть хоть какие-то намёки на то, что в этом безупречном с его точки зрения теле живёт кто-то маленький, невидимый. Но его! Плоть от плоти его! И целовал плоский живот, безостановочно бормоча что-то. А потом орал во всё горло, требуя, чтобы она работала меньше, а спала больше. Ира выслушала весь заявленный концерт, а после целовала его и честно обещала всё исполнить. Если получится, конечно…