Скальпель судьбы

— Ты мне сейчас что предлагаешь? Замуж, что ли? Не боишься, что будет как в той поговорке про слепую любовь?

Сергей усмехнулся, рывком поднял будущую жену на руки и мягко уложил её на кровать:

— Любовь слепа, зато семейная жизнь — гениальный окулист. А что до свадьбы, то для нас с Алёшкой это очень важно. И никогда не было мелочью. Мы приучены думать, что наша жизнь вращается вокруг великих моментов, таких как та же любовь, но великие моменты часто ловят нас врасплох, красиво завернутые в то, что другие могут считать мелочью. Так вот для меня в последнее время мелочей не стало. Любое слово, событие, даже твой вздох ночью — как открытие. Я будто мир увидел другим. Всё стало по-другому, даже в работе всё изменилось. Кать, я же новую свою коллекцию так и назвал — «Любовь». И думаю, что как раз к рождению нашего малыша закончу. И ты будешь первой, кто её увидит.

— Почему я? — тихо спросила Катя, опираясь спиной на подушки и протягивая руки к любимому мужчине, зовя его к себе.

— Потому что рисуется мне сейчас только рядом с тобой, а потому работать я домой переезжаю, а в рабочей студии только пошивочный цех остаётся. — Он медленно опустился на постель и обнял Катю. — Я люблю тебя, Кать, и мы сможем пережить с тобой всё, что бы ни выпало на нашу долю. Надеюсь всё же, что мы с тобой заслужили счастье, котёнок.

Часть 23

Братья Воскобойниковы

Сергей стоял у окна, упираясь мокрым лбом в сжатый кулак, замерший на пластиковой раме. Алексей потоптался в дверях и медленно пошёл к брату. Сегодня за этими белыми дверями с надписью «Операционная» решалась их судьба. Екатерины и Сергея Воскобойниковых. И их маленького сынишки. Вчера консилиум врачей решил не затягивать дальше и делать Кате операцию. Сергея трясло так, будто он хапнул неизвестно где малярию. И хотя Игорь всё вроде бы доступно объяснил, легче от этого понимания Воскобойниковым не стало. Несмотря на то, что Ириска тоже должна была вот-вот родить, сегодня Алёша был насильно вытолкан из дома с напутствиями «домой не возвращайся, пока не будут известны результаты».

— Здорово, брат, — тихо поприветствовал он Сергея. Тот на секунду оторвался от созерцания буйной летней грозы и молча кивнул. — Ну чё там?

Сергей так же молча пожал плечами, развернулся и сел на подоконник. Затем провёл широкими ладонями по лицу и тихо ответил:

— Слышал, что кровь заказывали. Больше ничего не говорят. Ждите. А я её уже больше двух суток не видел, после того как её в реанимацию отвезли. А они ничего не говорят. Только это неизменное «ждите». А если она…

— Ты помолчи, а? Всё будет хорошо, Катя наша столько всего перенесла, что это для неё как капля в море.

Сергей ухмыльнулся и опустил голову. Он никому не рассказывал, даже Кате не признался, что видел однажды ночью. Он проснулся от сильного порыва ветра, что бросил в стекло пригоршню весенних дождевых капель, и понял, что он в комнате один — Кати не было рядом. Сергей резко вскочил и вышел из комнаты. Полоску света из-под закрытой кухонной двери он увидел не сразу, а когда подошёл ближе — остановился как вкопанный. Катя молилась. Едва слышно, горячо и искренне. Она просила за их неродившегося пока ребёнка. Просила Бога не оставить его милостью, дать здоровье, долгую жизнь. Просила свою погибшую маму присмотреть за внуком. Сергей молча стоял перед дверью, пока не услышал, как Катя произнесла страшные слова: «и если мне не суждено увидеть моего ребёнка, сделай так, Господи, чтобы его отец любил его». Воскобойников крепко сжал кулаки, сцепил зубы и зажмурился — он понял, что Катя готова к смерти. Молодая красивая женщина готова была умереть, но подарить жизнь.

С тех пор она как-то успокоилась, чаще стала улыбаться, тихо напевала вечерами, когда он работал, а она полулёжа читала или что-то искала в сети. И иногда долго и нежно смотрела на него, увлечённого работой. Сергей рисовал, оценивал, комкал эскизы и выбрасывал в корзину, чтобы в один из дней увидеть свои рисунки в папке под Катиными медицинскими книгами. Она сохранила все его черновики, все бракованные эскизы, фотографии старых моделей и показов. Катя хранила всё, к чему бы он ни прикасался. Она редко говорила о своих чувствах и была скупа на эмоции, но эта папка сказала Сергею намного больше, чем слова.