Скамейка Полли

Он побежал туда, где они увидели на журавлей и долго стоял, рассматривая бурые пятна на каменной скамье. Молодой человек вспомнил, как тогда его охватило странное оцепенение, как повернулся и медленно пошёл в дом. В тот день, двадцать два года назад, что-то ушло из его души, ушло навсегда.

Барон Чемберс, едва взглянув на сына, распорядился отправить его в одну из столичных школ. Он даже не разрешил остаться на похороны матери. Айвен молча сел в карету с баронскими гербами на дверцах. Гувернёр старался увлечь мальчика разговором, но маленький баронет игнорировал его. Он только что понял важную вещь: ошибок лучше не совершать, некоторые потом нельзя исправить.

Следующее воспоминание – пансионат. Дорогое заведение в пригороде столицы. Много детей, много классов. Что ж, богатые родители слишком заняты, им некогда самим воспитывать детей. В аристократических кругах это называлась так: дать ребёнку «блестящее» образование.

Айвен помнил, что не скучал. Он – сейчас ему это казалось странным – даже не тосковал по умершей матери. Со сверстниками не конфликтовал, но и сильной привязанности тоже ни к кому не испытывал.

Позже в его характере появились расчётливость и бережливость. Многие считали его чёрствым, многие скупым, но самого Айвена мнение окружающих не волновало вообще. Он будто отгородился от людей. Он сам по себе, а люди… Что ж, они есть, но – они не трогали Айвена, и Айвен не трогал их.

Как воспринимают его окружающие, баронет не думал. Он вообще редко думал. Он просто жил. Учился, когда было время учиться. Поступил в технологический институт, когда пришло время выбирать то, чем зарабатывать на жизнь. Это обстоятельство живо обсуждалось среди друзей и знакомых семьи Чемберсов. Как так: молодой, красивый, богатый – и работа? Отец Айвена тогда ещё производил впечатление состоятельного человека, да и Роузвуд на самом деле стоил больших денег. Но Айвен видел, как опускается его родитель, просаживая капитал так быстро, что даже по самым скромным подсчётам вряд ли хватит на пять лет.

По поводу пяти лет баронет ошибся. Спустя два года после окончания института, когда он уже работал на одном из заводов по производству паромобилей, барон Чемберс, никогда не интересовавшийся сыном, заглянул к нему в гости. Айвен не удивился, он знал, что нужно отцу: денег, денег и ещё раз денег. Так оно и вышло: отец потребовал дать согласие на продажу Роузвудского поместья.

Позже барон Чемберс частенько наведывался в пансион миссис Пайн, чтобы в очередной раз затеять скандал, или засылал поверенного. Поверенный – подозрительный субъект с бегающими блекло-голубыми глазками, в несвежей рубашке и мятой шляпе, производил омерзительное впечатление. Вначале баронет ещё выслушивал его разглагольствования о том, что можно вести более достойную жизнь на деньги, вырученные за поместье, но скоро стал просто выставлять прощелыгу за дверь. Айвену почему-то не хотелось продавать дом, в котором прошло его детство, хотя жить в нём молодой человек не собирался. Он не мог заставить себя даже просто поехать в Роузвуд, хотя бы для того, чтобы узнать о состоянии дел. Всё-таки Роузвудское поместье – это тысяча акров прекрасных сельскохозяйственных угодий, регулярный парк, постепенно переходящий в лес, и тысяча акров самого леса. Прекрасный особняк в четыре этажа, построенный в позапрошлом веке, и до недавнего времени регулярными ремонтами поддерживающийся в хорошем состоянии. Кроме того конюшни и хозяйственные постройки. Ещё он не понимал, зачем же тогда регулярно платит вместо отца налоги за землю и имущество, которые, в общем-то, не нужны ему, а так же из своих скромных доходов выплачивает жалованье немногочисленным слугам, сохраняющим верность если не Чемберсам, то Розвудскому поместью. Не понимал, но продолжал упорно отказывать отцу в его домогательствах. Не менее упорно отклонял предложения о покупке Роузвуда, поступающие от какого-то настырного чудака с регулярностью два раза в год.

Вспомнив навязчивого покупателя, молодой человек едва не рассмеялся: так вот почему мистер Браун показался ему знакомым! Пару раз настырный толстяк всё же добился встречи. Айвен лично отказал ему и попросил больше не беспокоить. Поместье не продается – никогда! Баронет потом долго удивлялся своему столь решительному тону и непонятному упрямству – холост, детей нет, передать майорат некому. Айвен встречался с женщинами, иногда долго, иногда не очень, но жениться не собирался. Если бы он немного задержался на кладбище и каким-то чудом услышал монолог «кухаркиного сына», то понял бы, что толстяк Джейкоб, по сути, единственный человек, которому действительно нужно это поместье.

Горько усмехнувшись, подумал: он едет знакомиться с невестой. Как же всё изменилось теперь, но отец оставил долги, и для молодого, пунктуального до занудства аристократа заплатить по счетам – дело чести.

***