Скандал на Белгрейв-сквер

— И оставила всю работу по дому на Грейси? — резко сказал Томас. — Мне не нравится твой эгоизм, Шарлотта.

Это самое обидное, что он мог ей сказать, а она ничего не могла ему ответить. Все, что ей оставалось, — это разозлиться так, чтобы удержаться от слез.

Ужин прошел в полном молчании. Грейси ушла к себе, хлюпая носом и чувствуя себя несчастной из-за ссоры дорогих ей людей, которых в какой-то степени она считала своей семьей.

После ужина Шарлотта сидела в своем любимом кресле в гостиной и делала вид, что шьет, но работа не шла и не доставляла удовольствия. Она сама знала, что поступила как эгоистка, думая о светских развлечениях и собственном удовольствии, забыв о детях и доме, где должна была бы находиться в это время.

Питт молча читал газету. За все это время он ни разу не взглянул в ее сторону.

Когда пришло время ложиться спать, Шарлотта одна поднялась в спальню, чувствуя себя глубоко несчастной. Такого с ней не бывало уже давно.

Сняв платье, она повесила его, вынула шпильки из волос и дала им свободно рассыпаться по плечам, не испытывая привычного приятного волнения, ибо знала, как это нравится Питту. Странно, как уходит тепло и меркнет свет, когда между нею и Томасом вдруг образуется пропасть. Когда Шарлотта ложилась в постель, ежась от холодных простыней, в памяти внезапно возникло лицо Оделии Морден, боль и удивление в ее глазах, когда она заметила, как Герберт смотрит на Фанни Хиллард, когда услышала их смех и почувствовала, как что-то безвозвратно ускользает от нее и удержать это «что-то» она уже не может. Что-то рождалось между Фитцгербертом и Фанни, какое-то очевидное взаимопонимание, обусловленное одинаковым умением видеть смешное там, где оно есть. Оделия никогда бы не смогла разделить этого с ними. Сегодня Шарлотта увидела, как одиночество коснулось Оделии своей тенью, оставив предчувствие потери. Что бы ни случилось с ней в будущем, она всегда будет сознавать, что потеряла что-то драгоценное и никогда более не вернет его.

Шарлотта считала ее самонадеянной, но бедняжку уже ждали страдания.

Тетушка Веспасия утверждает, что она, Шарлотта, самонадеянна и не бережет то, что следует беречь…

Томас вошел в темную спальню, лег в постель, повернувшись к Шарлотте спиной, и намеренно отодвинулся.

Она не знала, спит муж или нет и о чем думает. Неужели он действительно считает ее эгоисткой? Ему следовало бы получше узнать ее за эти годы. Неужели он не понимает, как много значит для нее этот вечер в опере, а на выставку она пошла только ради Эмили?

Нет, он знал, в каком восторге она была от оперы, Шарлотта видела это по его лицу. И он знал, как долго она ждала, когда Эмили пригласит их. И Эмили пригласила. Она, а не Томас.

Шарлотта протянула руку и коснулась его.

— Прости, — тихо сказала она. — Я должна была прежде подумать, но не сделала этого.

Молчание длилось несколько минут. Она даже поду-мала, что он уснул. Наконец Питт медленно повернулся и коснулся ее.

Слезы облегчения наполнили ее глаза, она придвинулась к нему поближе и, устроившись поуютней, уснула.

Глава 6

Утром Томас ушел не в лучшем настроении. За завтраком они с Шарлоттой были достаточно вежливы и внимательны друг к другу, но прежней легкости и теплоты в отношениях почему-то не было. Посещение Шарлоттой выставки, видимо, не скоро забудется. Что-то ушло из жизни Томаса в последнее время — прежнее тепло и удовлетворение, радость возвращения домой после рабочего дня, каким бы трудным и огорчительным он ни был. И не потому, что Питт иногда не заставал Шарлотту дома. Ее отлучки он понимал и мирился с ними. Ей нередко теперь приходилось навещать недомогающую Эмили, да и мать тоже. К тому же Томас давно перестал препятствовать попыткам Шарлотты помогать ему в тех или иных случаях в его расследованиях, бывающих как неприятными, так и опасными. В действительности он даже гордился ее участием, ее сообразительностью, способностью разбираться в людях. Что греха таить, это не всегда ему удавалось.

Но не в том была главная причина нынешнего его состояния. Шагая по пыльной улице к перекрестку, где он должен был сесть в омнибус, Питт вынужден был честно признаться себе: по сути, его тревожит то, что мир Эмили понемногу засасывает Шарлотту, и, кажется, она этому не противится. В сущности, когда-то это был и ее мир тоже, пока она не вышла замуж за человека не своего круга. Вот что угнетало Питта. Он чувствовал себя виноватым и поэтому замкнулся. Да, его пригласили в оперу — Эмили не поступила бы иначе, — и он в какой-то степени даже получил удовольствие, побывав там. Томас не очень разбирался в музыке и, пожалуй, был даже равнодушен к ней, как, впрочем, и многие другие, кто посетил театр в тот вечер. Для большинства публики это было просто светским развлечением, а отнюдь не событием в их жизни; просто повод для еще одной встречи людей, знающих друг друга если не лично, то по слухам.

Подъехал омнибус. Питт поднялся наверх по винтовой лестничке. Свободных мест было много, и он погрузился в свои раздумья.