Скандал столетия

Механика тут несложная: девушек увозят в Африку или в Латинскую Америку. Молодая, хорошенькая и покладистая француженка может стоить до полумиллиона франков, то есть две тысячи долларов. Но тот, кто готов выложить такую сумму, получает право эксплуатировать приобретение до тех пор, пока инвестиция не оправдает себя. Девушке, попавшей меж шестерен этого механизма, редко удается выбраться и вернуться домой. Преступники будут преследовать ее неотступно. Впрочем, некоторым счастливицам все же хватает мужества и удачи ускользнуть. Одна такая – Сюзанна Сельмон, 21 года – несколько месяцев назад поведала по телевидению о своих невероятных приключениях. Она была певичкой в скромном кабаре и однажды встретила свою судьбу в образе элегантного импресарио. Он предложил ей выступать в Дамаске, получая по 2000 франков за вечер. И Сюзанна лишь на месте осознала, что ей придется далеко не только петь. Не теряя хладнокровия, она сумела связаться с французским консулом и была репатриирована. Интерпол благодаря этому случаю размотал целый клубок и отправил за решетку нескольких лже-импресарио.

Был задержан только один экспортер

Но фасад был настолько благопристоен, агенты так умелы и ловки, что полиции не удалось вскрыть нелегальный характер их деятельности. Потребовалась случайная удача – подарок судьбы, приведшая в тюрьму Франсиса Рабана, самого на первый взгляд респектабельного и законопослушного француза. Однажды вечером в аэропорту Орли, когда он в обществе какой-то дамы, с которой не состоял в браке, собирался вылететь в Южную Америку, некий детектив, повинуясь наитию, вздумал повнимательнее проверить их документы. Выяснилось, что у его спутницы они поддельные.

Эта мелочь позволила установить личность человека, выдавшего себя за Рабана, крупного парижского экспортера, время от времени получавшего чеки на крупные суммы из Венесуэлы. Сейчас его обвиняют в том, что он на протяжении нескольких лет занимался поставками живого товара.

Журналисты называли Каракас главным рынком Южной Америки, но не ссылались на конкретные факты. Но вот один популярный журнал недавно сумел связать случай Рабана с историей некой молодой женщины, похищенной в Париже и проданной в Венесуэлу. По сведениям источника, ее пригласили работать официанткой в баре. Она, однако, наотрез отказалась «быть с клиентами поласковей». И в наказание была отправлена за 800 км от Каракаса, на удаленную ферму в глуши. С помощью двух французских исследователей, по чистой случайности оказавшихся там, ей удалось выбраться оттуда. Но сколько таких случаев можно прямо сейчас насчитать в Венесуэле?

12 января 1957 года, «Элит», Каракас

«Я еду в Венгрию»

20 августа Янош Кадар – председатель совета министров Венгрии – появился на публике по случаю годовщины конституции, на стадионе в Уйпеште, в 132 км от венгерской столицы. Послушать его выступление собрались шесть тысяч крестьян. На той же трибуне, что и Кадар, сидел и я – член первой после октябрьских событий делегации западных наблюдателей.

Десять месяцев Будапешт был закрытым городом. 6 ноября 1956 года с его аэродрома взлетел последний самолет – австрийский двухмоторный, – арендованный журналом «Матч» для эвакуации своего спецкора Жана-Пьера Педраццини, который был смертельно ранен в уличном бою. Запретная Венгрия стала доступна для нас лишь десять месяцев спустя – в преддверии Московского фестиваля его подготовительный комитет добился от венгерского правительства приглашения 18 наблюдателей. Среди них было два архитектора, немецкий адвокат, норвежский чемпион мира по шахматам и, кроме меня, еще один журналист – бельгиец Морис Майер, рыжеусый, чертовски симпатичный любитель пива и глупых анекдотов, начавший свою карьеру еще на гражданской войне в Испании и раненный в Льеже во время германской оккупации. Я не был раньше знаком ни с кем из них. После того как венгерские пограничники три часа изучали наши документы, переводчик собрал нас в вагоне-ресторане, представился и произнес краткий приветственный спич. Затем огласил программу на ближайшие две недели – музеи, обеды в молодежных организациях, спортивные соревнования и неделя отдыха на озере Балатон.

Морис Майер от имени всей делегации поблагодарил хозяев, но дал понять, что туристические досуги интересуют нас очень мало. Нам нужно совсем другое, а именно: понять, что происходит в Венгрии, по-настоящему, без политических мистификаций, составить собственное представление о нынешней ситуации в стране. Переводчик ответил, что правительство сделает все возможное, чтобы мы остались довольны. Это было 4 августа, в три часа дня. А в половине одиннадцатого мы прибыли на пустынный будапештский вокзал, где нас ожидала группа энергичных мужчин, сопровождавших нас все пятнадцать дней и делавших все возможное, чтобы мы так и не сумели понять, что же все-таки происходит в стране.