Скандал в высшем свете

Наслаждение раскрыло потаенные способности соблазнительницы. Грейсон наблюдал с искренним, не знающим стыда восхищением. Еще неведомая нежность удивляла его самого. Раньше любовные игры никогда не волновали сердце.

Наконец настал решающий момент полного овладения и абсолютного слияния. Проникновение заставило девушку застыть в неподвижности, даже напрячься.

Казалось, мощное оружие пронзило до самого сердца, исполняя вечный, как мир, ритуал наслаждения и боли.

– Хочу тебя. – Не зная жалости в страсти и вожделении, он продвинулся еще глубже. – Я так хочу тебя.

Джейн тоже хотела, желала, вожделела и сгорала от страсти. Хотела познать Грейсона Седжкрофта, принять его в глубины собственной плоти. Мечтала погрязнуть, утонуть, каждой своей частичкой ощутить власть любви. Широко раскрытыми, полными беззастенчивого восхищения глазами она смотрела в потемневшее лицо возлюбленного. Да, он прекрасен, ее соблазнитель. Эротическая сила его глаз разила ударами молнии. Сильные мускулистые руки напряглись, удерживая тело на весу почти неподвижно. Девушка полностью подчинилась пульсации собственных ощущений и лишь едва слышно повторяла:

– Да! Да!

Грейсон откинул голову, и Джейн ощутила первый толчок – он расколол ее, словно землетрясение. Не зная, что последует за этой чувственной атакой, девушка еще крепче прижалась к возлюбленному, словно пытаясь удержаться. И все равно второй толчок оказался неожиданно мощным: Грейсон резко вогнал кинжал по самую рукоятку. Джейн совсем ослабла.

– Я… я не могу…

Грейсон поцеловал дрожащие губы и ласково прошептал:

– Прости, но без этого нельзя. Сейчас будет хорошо.

Этот шепот прорывался сквозь туманную мглу сознания и гипнотизировал. Тело постепенно принимало новые ощущения и гибко приспосабливалось к заданному темпу и ритму. Движения бедер, любовная агрессия, откровенная чувственность разгоряченного лица любимого – все поражало и в то же время несказанно увлекало.

– О, женщина, – полушутя, полусерьезно пробормотал Грейсон. – Как же ты прекрасна!

– Ты тоже…

– Хороша, как никто до тебя.

Это откровение удивило.

– Правда?

Глаза Грейсона сверкнули, а голос уподобился нежному мурлыканью.

– Правда, малышка, – ответил он. – Ни разу в жизни сердце мое не раскрывалось так, как раскрылось навстречу тебе.

Джейн слишком глубоко погрузилась в новые, доселе не изведанные ощущения, а потому искреннее признание не пробудило чувства вины. Утрата девственности оказалась куда более сложной и болезненной процедурой, чем можно было предположить, однако, даже несмотря на первобытную грубость, заключала в себе немало увлекательного. Оказывается, надо всего лишь неотступно следовать таинственным приказам плоти. Прикосновения, объятия. Столкновение, проникновение, соединение, слияние. Прекрасное напряженное мужское тело в таинственных отблесках лунного света. Яростная красота физической любви вызывала в душе трепет.

Грейсон изо всех сил пытался держать свою плоть в узде, чтобы первый же толчок не привел к освобождению. Еще не успевшие растянуться шелковые ножны плотно охватили кинжал. Напряжение заставило сжать зубы. Если девочка еще хоть раз вот так соблазнительно вздрогнет, он тут же взорвется. Грейсон терпеливо ждал и, лишь почувствовав, что возлюбленная наконец-то расслабилась, дал себе волю. Он проник настолько глубоко, что боялся сделать ей больно.

Освобождение вернуло ощущение реальности, позволило отдохнуть от напряжения. Грейсон услышал, как возлюбленная шепчет его имя, и, обняв хрупкие бело-розовые плечи, осторожно отступил. Джейн казалась такой маленькой и беззащитной, но в страсти ничем не уступала ему самому. Сейчас любовники лежали рядом, словно два воина, согласившиеся на перемирие после долгой утомительной схватки, – усталые, истощенные, ликующие.

Седжкрофт планировал эту победу с той же твердой, даже безжалостной решимостью, с какой делал все в своей жизни. Однако он не смог учесть одного обстоятельства: чувств, вызванных окончательным завоеванием. Нежно прижимая к груди теплое, ставшее родным существо, вслушиваясь в согласный ритм двух сердец. Грейсон неожиданно для самого себя испытал такие чувства, которые никак не вписывались в картину безжалостной и изощренной мести. Нежность обезоружила сердце, лишив его привычной брони. Маркиз Седжкрофт еще не знал такой абсолютной и искренней любви.

– Я хочу сказать… послушай, Грейсон, как ни странно, любовница из меня все-таки вряд ли получится. Не можем же мы все время вести себя как язычники.

Седжкрофт и сам прекрасно это понимал. Это прелестное существо было создано для брака и материнства. Душевные страдания девушки вызывали острое чувство вины. Но нельзя было так быстро и легко простить обманщицу. Необходимо сначала закончить игру и лишь после этого проявить великодушие и милосердие.

Лицо Джейн красноречиво отражало переход от счастья и любовного порыва к сложностям реальной жизни.

– Но стать куртизанкой я тоже не могу.

– Не волнуйся, Джейн, – успокоил Седжкрофт. – Прежде чем принять этот статус, тебе предстоит еще многому научиться.