Скандальная графиня

– К тому времени, как вы проснетесь завтра, слуги уже успеют все убрать. Неужели вымокший подол пугает вас больше, нежели неутоленное любопытство?

Это был прямой вызов. Раньше она ни секунды не колебалась бы. Значит, и сейчас не станет! Тем более что до пруда всего каких-нибудь дюжина футов.

– Хотя вряд ли я еще когда-нибудь надену это платье, – беспечно сказала она, направляясь к лестнице, ведущей в парк. – Надень я его в третий раз, это было бы чересчур!

– Печальное расточительство.

– Нынче вечером оно не принесло мне счастья… К тому же оно слишком приметное.

– Оно потрясающе красивое, а шлейф искусно отделан. Такие вещи следует ценить по достоинству.

Да он, похоже, порицает ее за излишнюю экстравагантность! Что ж, очередное доказательство того, что они не подходят друг другу.

– Вы могли бы повесить его на стену, словно картину, – невозмутимо продолжал Дрессер.

– Вот странное было бы зрелище.

– Но вешают же на стены гобелены.

– Уговорили: именно так я с платьем и поступлю. – Джорджия подобрала юбки и стала спускаться по ступенькам. – Как только у меня появится дом, который нужно будет украшать. А трава и вправду мокрая – туфли промокнут насквозь и потеряют вид.

– Стало быть, вы надеваете туфельки не по одному разу?

– Что-то вы нынче в странном настроении, Дрессер. Туфли из темно-серого шелка подходят к разным нарядам. Стоит сменить пряжки – и вид уже другой.

– А какие пряжки на них сегодня?

Джорджия приподняла подол и вытянула ножку, чтобы туфелька попала в свет фонаря.

– Сапфировые? – спросил Дрессер.

– Ну… камушки совсем мелкие…

– И оправлены в золото?

– Нет, оно фальшивое! – огрызнулась Джорджия, едва сдерживая слезы и быстро шагая по направлению к пруду. Она нуждалась в нем как в надежном друге – а он смеет издеваться над ее платьем и пряжками на туфлях! И она сосредоточилась на рассматривании плавающих огней.

– Как хитро придумано – маленькие деревянные лодочки. Как полагаете, свечечки приклеены к дереву?

– Ну, их можно насадить на шипы или привязать.

– Наверное, я когда-нибудь разыграю целое морское сражение! – «Когда у меня будет прелестный собственный дом, где я смогу устраивать балы!»

– Возможно, у вас получится все, что вы задумали.

Джорджия повернулась к нему:

– Как считаете, что мне для этого надобно делать?

– Просто будьте собой. Прекрасной Еленой.

– Вы, наверное, имеете в виду Елену Троянскую? Но мне вовсе не нравится такое сравнение. По ее вине полегли тысячи ни в чем не повинных людей. Меня же пока обвиняют в одной-единственной смерти.

– Джорджия… – Дрессер взял ее за руку, но она рывком ее высвободила – и тотчас пожалела об этом.

– Простите, я не в настроении. – Она нервно сглотнула комок в горле. – Это была утомительная ночь. Давайте-ка лучше поговорим о морской битве.

В какой-то момент ей почудилось, что Дрессер вновь сделал попытку завладеть ее рукой, однако он взглянул на пруд:

– Пожалуй, не выйдет. Кораблям нужна возможность для маневра, а эти деревянные лодочки стоят на месте. Похоже, привязаны к якорям.

– Но их можно не привязывать.

– Тогда они будут беспорядочно плавать по воде, сталкиваться и тонуть. Вряд ли это похоже на битву.

Джорджия наморщила лоб:

– Тогда потребуются слуги с длинными черными шестами. По одному на кораблик. Понадобится всего около двадцати слуг. Все они должны быть одеты с ног до головы в черное, чтобы оставаться почти невидимыми.

– Двадцать слуг, – задумчиво произнес Дрессер. – Но тогда шесты неминуемо будут пересекаться.

– Чума их возьми! А если… подталкивать лодочку шестом и тотчас его убирать?

– Да вы выдумщица!

– Мне нравится придумывать подобные штуки. Лодочки будут в форме настоящих кораблей, с оснасткой, с парусами! А еще нам понадобятся пушки… Вот! Придумала! Устроим фейерверк!

Дрессер схватил Джорджию за руку и повел прочь от пруда.

– А кончится все тем, что вы спалите и дом, и все соседские усадьбы, безумная миледи!

– Это могло бы быть потрясающе… Вы готовы стать моим военно-морским советником? – Джорджия осеклась, но было уже поздно. – Нам пора возвращаться, – быстро переменила она тему. – Наверняка гости уже вовсю судачат о том, что я исчезла, и строят самые нелестные для меня предположения. Я буквально притягиваю сплетни. Это достойно сострадания, не находите?

– А вам кто-нибудь когда-нибудь сострадал?

– Нет.

Подобрав промокшие юбки, Джорджия направилась в сторону террасы, но вдруг замешкалась.

Прямо перед ней во всей красе сиял огнями Треттфорд-Хаус, из окон зазывно звучала музыка. Кто-то еще, наверное, танцует, а кто-то беседует. Сплетничает. О ней…

– А вот и табак… – прозвучал за ее спиной мужской глубокий голос.

Обернувшись, Джорджия увидела Дрессера, неотступно следовавшего за ней, так, словно он ее оберегал. Свет фонаря освещал сейчас левую сторону его лица, не изуродованную шрамом.

Джорджия кончиками пальцев легонько коснулась щеки Дрессера:

– Это так трагично…

Он накрыл ладонью нежные пальцы:

– Могло быть куда хуже. – И тут он увидел выражение ее глаз: – Что с вами, Джорджия?

– Наверное, теряю рассудок от аромата табака. Поцелуйте меня!

– Но почему?