Скандальная графиня

– Убийственная правдивость! Тяжело, наверное, быть вдовой, успев изведать радости плотской любви.

Ей следовало смолчать, но что-то вынудило ответить откровенно:

– Я… не успела.

Дрессер открыл глаза:

– Уж не девственны ли вы, часом?

– Нет! Нет, но я не изведала… этой самой радости. О, мне не следовало говорить вам этого. – Джорджия мучительно покраснела.

– Дело совсем не в этом, но я искренне сожалею, что вы лишены были этой радости в супружестве. И искренне желаю вам обрести ее в следующем браке.

– Как я могу сделать это, не рискуя быть опозоренной?

– Вы же здесь… и не опозорены.

– Но я не могу позволить себе спать с каждым подходящим женихом.

– Неподходящий жених нижайше просит у вас прощения…

Джорджия прижала ладони к пылающим щекам:

– О-о-о, простите! Я не это хотела сказать. Но вы же прекрасно знаете, мы не можем… у нас не получится…

– Я знаю единственный способ в этом убедиться окончательно.

И она тоже знала этот способ и всем своим существом желала увериться в правдивости своих предчувствий.

– Но ведь вы не какой-то единственный и неповторимый, – сказала она.

– Все мы неповторимы. Однако вы правы. Многие мужчины способны доставить вам наслаждение, в то время как многие на это неспособны, а кое-кто просто никогда этого не сделает.

– Я знаю. Но…

– Надеюсь, вы не помышляете об этом?

– О чем именно?

– Попробовать это с разными мужчинами?

– Разумеется, нет!

– Милая, вы вовсе не умеете лгать. Вы не должны делать этого, Джорджия.

– Не смейте указывать, что я должна… или не должна! – Джорджия отпрянула от постели. – Никому этого не понять.

– Никому? Так вы обсуждали это со всем городом?

– Нет, конечно. Только с Лизи – с леди Торримонд. И вы все неправильно понимаете. Речь совсем о другом. – Она всплеснула руками. – Я никого не желаю разочаровывать…

– Разочаровывать? Уверяю вас, Джорджия, это невозможно.

– Откуда вам-то знать? И никто не может знать этого до тех пор, пока… пока не будет поздно. О-о-о! – Джорджия подбежала к окну: – Родители вернулись! Я встречу их и расскажу о том, что с вами стряслось.

И она выбежала вон из комнаты, обуреваемая весьма противоречивыми чувствами: она была напугана и в то же время в красках представляла себе все, что едва не произошло между ними. Все время, пока они беседовали, ее неудержимо тянуло к нему, тянуло так сильно, словно на аркане…

И если бы не возвращение родителей, она бы уступила искушению и испробовала мужчину, что было бы совершенно непозволительно.

Дрессер откинулся на подушки, пытаясь унять жар, охвативший тело. Он не понимал, что потрясло его сильнее: явление прекрасного видения в льняной сорочке и зеленом шелковом халате, их откровенный разговор или ее неожиданный и неумелый поцелуй.

Какая потрясающая несправедливость! Такая женщина – и вдруг оказалась женой болвана, понятия не имевшего, как следует обходиться с прекрасной женщиной! Впрочем, и сам Дикон Мейберри заслуживал жалости. Рано женившись, он, воспитанный властной матерью, явно не сумел получить образования в определенной сфере. А вот ему, Дрессеру, в его странствиях такая возможность была предоставлена…

Заслышав шаги в коридоре, Дрессер спешно накинул на себя одеяло.

Вошла леди Эрнескрофт, тоже одетая в зеленое – поверх платья из золотой парчи был накинут темно-зеленый плащ, – на груди мерцали роскошные изумруды. Контраст между ее изысканным одеянием и неглиже дочери позабавил Дрессера.

– Я глубоко шокирована, Дрессер! Надеюсь, вам оказали необходимую помощь?

– Да, благодарю вас, мадам.

– Это вам урок: не стоит гулять в одиночку по ночным улицам.

Дрессеру уже порядком надоело выслушивать одно и то же, однако спорить смысла он не видел.

– Я велю лакею дежурить всю ночь напролет возле вашей двери, – сказала графиня. – И если вам что-нибудь понадобится, стоит лишь его кликнуть.

– Но в этом нет никакой надобности.

– Вы мой гость, Дрессер!

И графиня вышла, однако тотчас зашел ее супруг.

– Какой, однако, скандал, – сказал Эрнескрофт, слегка нетвердо стоя на ногах. – Есть ли шанс изловить негодяев?

– Ни малейшего, полагаю. Это были простые воры.

Эрнескрофт сочувственно закивал:

– Вот изловить бы их всех да утопить разом в море! Моя жена права: не стоит шататься по ночным улицам в одиночку.

Наконец Дрессера оставили в покое, и он с величайшим облегчением закрыл глаза. Он уже засыпал, когда вдруг кое о чем вспомнил.

Он выбрался из постели, все еще оберегая ушибленную руку, проверил бинты на боку – следов крови на них не было. Затем открыл дверь и увидел молодого лакея, которому хозяева милостиво позволили сидеть на стуле подле покоев гостя. Лакей тотчас вскочил на ноги:

– Вам что-то нужно, ваша светлость?

– Да. Войди-ка.

Лакей робко переступил порог.

– А теперь погляди, есть ли под моей кроватью другая, выдвижная?

Лакей наклонился:

– Ага, есть.

– Тогда выдвинь ее и ложись.

– То есть как, сэр?

Мальчишке на вид было не больше семнадцати, и он очень боялся совершить промашку.

– Тебе ведь велено дежурить при мне и выполнять все мои прихоти?

– Да, ваша светлость.