Скандальная связь

Не буду скрывать того, что мне лестны сообщения Тима. Его звонки и просьбы его простить. Он клянется, что все понял, что отныне главной и первой буду я, только я. Наверное, раньше мне не хватало мудрости, поэтому я прощала с полуслова, а сейчас не могу сделать так же. Время покажет, насколько Тимур искренен.

Пускай я буду эгоистичной, но мне и малышу нужен покой, умиротворение, любовь, стабильность. Все это я имею тут, рядом с Настасьей Павловной. Вчера на карту пришел аванс: оплата труда у меня тоже хорошая, а всех денег при желании я потратить не смогу в деревне. Буду откладывать. Тем более, что, приезжая, Игнат каждый раз привозит с собой вещи для будущего малыша. Настасья Павловна ругается, говорит, что это дурная примета. А мне нравится! В доме я даже выделила для ребенка комнату, а Аскаров обещал снабдить меня всем необходимым для ремонта: и материалами, и рабочими. Он сказал, что если я захочу, то смогу переделать все в этом доме. Но, если честно, мне все нравится. Очень уютно!  

Мы с Настасьей Павловной решили лепить любимые вареники Игната, а перед этим моя прекрасная соседка включила свой любимый сериал о бедной сироте из провинции, которая через боль и слезы добивается успеха в столице. Я теперь подсела и смотрю вместе с ней, и, честно говоря, даже не могу в это поверить. За сериальными новинками я не слежу лет с восемнадцати, у меня у самой в жизни было самое настоящее кино.

Как же мне комфортно с мамой Игната. Готовить с ней и следить с ней за судьбой несчастной героини. Мы даже обсуждаем вероятные будущие события этого телесериала. Кстати, не ожидала, но моя мама и Настасья Павловна очень сблизились, подружились. Мама приезжала ко мне уже три раза, и оказалось, что мы все втроем неплохо уживаемся на одной кухне. Мы снова ждем ее в гости, в следующий раз она обещала взять с собой папу. Когда мама приехала сюда впервые, мы рассказали о беременности матери Игната. Такой растроганности и слез счастья я не ожидала, даже сама расплакалась. Перед этим мы с Аскаровым попросили маму притвориться, будто она тоже только сейчас узнала о ребенке, чтобы Настасье Павловне не было обидно. Я словно снова пережила реакцию собственной мамы на новость про малыша, только на этот раз — радостную и приятно взволнованную.

— Ну что, — заводит разговор Настасья, когда по экрану телевизора плывут титры, — уже больше месяца ты у нас, дорогая. Я ничего не спрашивала, но молчать больше не могу. У тебя же с моим сыном серьезно всё?

Глава 35

Я от неожиданности чуть не роняю слепленный вареник на стол. Горло от волнения перехватывает. Думаю над вариантами ответа, но никак не могу даже рта раскрыть.

— А почему… вы спрашиваете?

— Солнышко, ну я ж не слепая. Вижу, что Игнат с душой к тебе относится, но не как к любимой женщине.

Ее слова сильно ранят в самое сердце. Она бросает все дела, выбирает руки об полотенце и, подойдя ко мне, обнимает за плечи.

— Эллочка, милая, я тебя очень расстроила, да? Ты прости меня, я тебя прошу, но не могу я уже молчать. Скажи мне, пожалуйста, это то, что я думаю?

Поднимаю на нее глаза в непонимании.

— Игнат мой ребеночка сделал, от ответственности не отказался, но… не по любви у вас, да? — объясняется Настасья.

Глубоко вздохнув, я собираюсь что-то сказать, но мысли скачут, и ни за одну ухватиться не получается. Ну что тут говорить, что?!

— Понимаете…

— Я пойму, ты только расскажи.

Позади раздается звук открываемой двери.

— Мам! — голос Игната прозвучал скорее вопросительно; мы обе вздрогнули. — Тебе делать нечего? Элле в ее положении больше расслабляться нужно, а не напрягаться. Чего ты ее закидываешь вопросами?

Настасья краснеет и опускает глаза от неловкости, а я негодую. Игнат раньше по четвергам не приезжал, мы его не ждали. Он салютует мне, как и всегда в последнее время, слегка холодно и проходит вглубь кухни, рассматривая на ходу нашу готовку.

— М-м-м, — обнимает он маму, приободряя, — вареники, что ли?

Та треплет сыну щеки, как маленькому. А ведь от мальчишки, каким он был совсем недавно, не осталось и следа. Он вырос так внезапно, что я и не успела заметить, когда это случилось.

— Да, твои любимые, — рдеет Настасья Павловна, улыбается. — С вишней и с картошкой и грибами.

— М-м-м, м-м-м, — на радость ей тянет он дольше и принюхивается. — Какой божественный аромат! Знаешь же, да, как я их люблю!

Его мама поглядывает на меня и с легкой дрожью в голосе говорит:

— А это вот мы с Эллочкой готовили. Для тебя, — сглатывает она беспокойно.

На нее это, конечно, мало похоже. Обычно Настасья со своим сыном не церемонится.

— Классно, — Аскаров мне подмигивает, но без какой-либо романтики, на что надеется его мама. — Пахнет невероятно, — он поглаживает себя по животу, и Настасья Павловна тут же начинает хлопотать на кухне.

Мне хочется скрыться. Теперь, когда даже мама Игната заметила его почти безразличное отношение ко мне, у меня есть желание уехать. И от него, и от Тимура. Просто остаться одной, наедине с собой. Но поступать так с ребенком нечестно.

— Мы завтра в Ярославль едем, помнишь? — спрашивает Аскаров за ужином.