Скандальное сватовство герцога

«Господи, как же хорошо! Он соблазняет меня так, словно изучил мое тело вдоль и поперек…

Соблазняет…»

Верити отшатнулась от герцога, нащупала край стола и соскользнула вниз.

– Нет. Вы пытаетесь обманом заставить меня поступить так, как вам кажется правильным. Может, вы и хотите меня, но я вам не нужна, вы сами не раз повторяли, что из меня выйдет ужасная герцогиня. Полагаете, я готова связать свою жизнь с мужчиной, который меня не любит? Который женится на мне, только чтобы заткнуть рот благородному обществу и заодно затащить меня в постель? Даже если бы я не любила вас, это был бы кошмар наяву, но теперь это просто разобьет мне сердце.

Он стоял перед ней неподвижно, одежда в беспорядке, волосы взлохмачены, как тогда, на острове, где она узнала его и, возможно, где она научилась его любить. Впервые в жизни он не находил слов. Верити воспользовалась шансом и сбежала – вон из комнаты, в холл, между двумя крепкими моряками в соломенных шляпах с промасленными косичками, раздающими указания слугам, и через парадную дверь на улицу. К счастью, прямо за углом нашелся наемный экипаж.

Что это было?

Наверное, он сошел с ума и полностью утратил самоконтроль, раз попытался заняться с Верити любовью на столе викария, а потом стоял столбом, когда девушка нуждалась в утешении и поддержке. В окно он увидел, как Верити села в экипаж и уехала.

Она любит его, она сама только что еще раз это повторила, и не только Харрингтону, так почему же она упорно отказывается идти с ним в церковь? О, черт! Он не сказал ей, так ведь? Говорил, что она будет его, попытался взять ее в самых неподходящих условиях, с посторонними мужчинами за незапертыми дверьми, но не произнес трех простых слов. У Верити много талантов, но чтение мыслей в них точно не входит.

– Ваша светлость? – Фитчам стоял у входа, переводя взгляд с разбросанных по полу бумаг на своего расхристанного господина и обратно.

– Продолжайте, Фитчам. – Уилл сделал неопределенный жест рукой, разом отмахиваясь от документов, странствующих викариев и суровых моряков. Поправил галстук, привел одежду в относительный порядок, взял в холле шляпу и покинул дом. Если он просто явится в особняк леди Фэрли с заверениями в вечной любви, это не убедит Верити. Ему ли ее не знать? Она будет уверена, что он рассказывает ей басни, потому что вознамерился поступить правильно и жениться на ней.

Уилл застыл как вкопанный посреди тротуара. Крупная женщина с собачкой на поводке обогнула его, отпустив нелицеприятное замечание о молодых бездельниках и их несносных манерах. Он автоматически приподнял шляпу, извиняясь перед нею, дама фыркнула и пошла прочь.

Верити считает, что самое важное в его жизни – быть идеальным герцогом. Значит, он должен каким-то образом убедить ее, что она для него дороже людской молвы и респектабельности. Он увидел кеб и остановил его:

– Гросвенор-сквер.

Усевшись на засаленное сиденье и даже не вспомнив о своем дорогом пальто, он сказал себе, что упрямица вряд ли тут же, незамедлительно, сбежит домой в провинцию. Леди Фэрли уже приняла приглашения на несколько дней вперед, включая прием во дворце Святого Джеймса, и Верити не захочет подвести свою любимую тетушку.

– Но что, если он тоже будет там? – в десятый раз на дню спросила Верити. Она сидела в крайне неудобной позе в городской карете Фэрли, обруч платья задран вверх под невообразимым углом, и опускать его тетя строго-настрого запретила, дабы не помять наряд. Голова наклонена вперед и в сторону, иначе страусовые перья упирались в крышу и щекотали тетушку. Ее дядя был еле виден под объемными юбками жены, на лице под напудренным париком – стоическое страдание.

– Если герцог будет на приеме – а он несомненно будет! – ему придется вести себя согласно этикету. В крайнем случае, поклонится и обменяется с тобой несколькими ничего не значащими фразами, – терпеливо проговорил лорд Фэрли. – Твоя задача – сделать книксен и найтись с ответом.

Уилл отступился от нее, это уже понятно. Прошло три дня с достопамятного эпизода в Челси, и краткая записка от мистера Фитчама о том, что их знакомый джентльмен сел на корабль, идущий в Вест-Индию, стала единственной весточкой от герцога.

Должно быть, он наконец-то понял, что все бесполезно, что ее непригодность на роль герцогини перевешивает и уязвленную гордость, и неодолимое физическое влечение. Ее декларация любви также качнула весы в другую сторону, ибо зачем мужчине любящая жена, если сам он никаких чувств не испытывает? Одна головная боль, и только!

Часы пробили два, когда еле ползущая череда карет достигла входа. Потом все закрутилось, и стало уже не до пустых размышлений – нужно было распутать обручи и перья, расправить ярды шелков, уворачиваясь от шпаг кавалеров, посетить дамскую комнату, высморкаться и прочистить горло – на приеме у королевы задохнись, но не смей чихнуть или кашлянуть. И вот бесконечная процессия полилась по таким же безмерным коридорам, кивая знакомым, тихо переговариваясь, стараясь придать лицам достойное выражение.