Скандальные признания

— Но вас заботят, — сказала Дебора, потрясенная его холодным гневом. — Настолько заботят, что вы похищаете для них ценности в качестве компенсации.

— Деньги идут на благотворительность, чтобы помочь тем, кто остался в живых.

Он дал волю чувствам, давно бурлящие в нем горечь и гнев требовали выхода.

— Кто-то должен помочь им, — яростно произнес Эллиот. — Они сражались за свою страну, а тем временем страна вполне научилась обходиться без них. И теперь, когда правительству больше не нужны их сердца и жизни на поле брани, оно решило, что незачем вознаграждать их, платить им зарплату и пенсию. И ведь страдают не только бойцы, есть еще дети и вдовы.

— Я не понимала этого, — запинаясь, выговорила Дебора.

— Мало кто понимает. Все видят в бывшем солдате нищего. Очередного нищего. Гордым воинам приходится просить милостыню! Только представьте, как это на них действует! Неудивительно, что многие не в силах вернуться в семью и посмотреть в лицо родным. Все считают их пьяницами, дезертирами и преступниками.

Шрам у него на лбу побелел, ярко выделяясь на загорелой коже. Еще один, вдоль линии волос, казалось, пульсировал. А сколько на нем иных, невидимых глазу шрамов? Собственные страдания показались Деборе ужасно банальными. Морщины вокруг его рта стали еще глубже. Глаза метали искры, излучая боль и горе. Они до дрожи потрясли Дебору. Ее беды выглядели совсем мелкими в сравнении с его.

— Я не знала, — просто сказала она. — И мне очень стыдно. — Правда оказалась настолько ужасна, что ее моральные принципы заметно потускнели. — Жаль, что мы взяли из того дома только одну картину.

Ее праведное негодование вызвало у него улыбку.

— Поверьте, за последние пару лет Павлин взял гораздо больше.

— Значит, Павлин ведет войну измором? Ради мести?

От ее проницательности ему стало не по себе. Он не привык думать о своих мотивах, обсуждать их.

— Что вы знаете о мести? — грубо спросил он.

Достаточно, чтобы ее узнать. Дебора заколебалась.

Ее удивило собственное желание довериться ему, но одна мысль сравнить причины приводила ее в ужас. Кроме того, в его тоне слышались угрожающие нотки, предупреждали двигаться помедленней. Эллиот явно считал, что и так сообщил слишком много. Она хорошо его понимала.

— Картина, что мы украли, — произнесла она, желая снять напряжение. — Вы узнали о ней, когда были шпионом?

— Вы себе не представляете, как часто высшее руководство занимается на войне грабежом и мародерством. Та картина стала платой за подкуп.

К облегчению Деборы, его мрачно сжатые губы немного расслабились. Она просила его рассказать подробнее, а когда он закончил, убедила поведать о других подкупах. Наконец его лицо расслабилось, а из взгляда ушла печаль. Вытянув ноги в облегающих панталонах, он сидел в ломаном кресле, которое она в свое время спасла из чулана Кинсейл-Мэнор. Она могла коснуться носком его гессенских сапог, если бы потянулась.

— Я и так рассказал слишком много, — вдруг констатировал Эллиот посреди очередной истории. Он внезапно осознал, сколько открыл Деборе и как мало раньше обсуждал с кем-то свое прошлое. С ней слишком легко говорить. Он не знал, как к этому относиться, привыкший советоваться только с самим собой. Интуиция, похоже, его оставила.

— Мне пора уходить, — сообщил он, поднимаясь на ноги.

Почему он от нее закрылся? Скрывая некоторое разочарование, Дебора тоже встала из-за стола.

— Конечно. Вы ведь рассказали мне столько, что я почувствовала себя невероятно невежественной. Теперь я буду смотреть на этих бедняг с плошками для милостыни совсем другими глазами.

Уже начало темнеть. Эллиот подпалил лучину и стал зажигать свечи на каминной полке.

— Я бы хотел нанести вам еще визит, — сказал он.

Дебора прикусила губу. Насколько было бы легче, если бы он доверился кому-то другому. Если бы он так ей не нравился. В другом мире, в другой жизни, Эллиот мог бы стать тем, кого она…

Но думать об этом абсолютно бессмысленно. Она медленно покачала головой, у нее засосало под ложечкой от ощущения потери.

— Я веду очень уединенный образ жизни.

— Я не предлагаю вам вместе посетить Олмак. Мы могли бы поехать на прогулку.

Зачем он так осложняет ей задачу?

— Я не могу, Эллиот. Меня вполне устраивает моя собственная компания.

— Так нравится роль взломщицы?

Дебора вздрогнула.

— Я думала, вы поняли. Это всего лишь побег от действительности.

— Я не понимаю. — Эллиот бросил лучину в огонь. — Сначала вы ловите каждое мое слово, а через минуту не хотите меня больше видеть.

— Извините. Я не думала, что вы станете… что мы будем продолжать знакомство после последней ночи. Я не должна была просить вас мне довериться, но меня так захватил ваш рассказ… я не должна была этого делать, — с раскаянием ответила Дебора. — Эллиот, мне очень жаль.