Скандальные признания

Все пошло совсем не так. Эллиот дернул себя за шейный платок. Дебора погрузилась в себя, он засомневался, сможет ли до нее достучаться. Вся его уверенность и радость разлетелись вдребезги при виде ее страданий.

— Дебора, я люблю тебя, — упрямо повторил Эллиот, — действительно люблю. Я никому раньше не говорил таких слов. Мое чувство никогда не изменится. Ты почувствуешь, как только придешь в себя. Тебе нужно лишь немного в себя поверить.

— Поверить в себя? — воскликнула Дебора. — Я была замужем семь лет, а мой муж так и не смог мне довериться, и ни одна живая душа не побеспокоилась сообщить мне то, что всем вокруг давно известно.

— Дебора, Лиззи не говорила…

— Что же я за человек, если мой собственный муж столько времени лгал мне в таком вопросе? Во что еще верить, как не в свою способность отравлять жизнь тех, кого я люблю?

При виде обезумевшего лица он мог думать только об одном — как ее утешить, слова остались недосказанными. Может, еще не поздно вернуться назад и начать все сначала? Никогда в жизни он не желал так излечить чью-то боль, никогда это не казалось настолько недостижимым. Эллиот подобрался, напоминая себе, что любовь преодолеет все преграды, но он не особенно верил старым пословицам. У него разрывалось сердце от любви к ней, но даже если она сможет его услышать и поверить в его чувства, что это изменит? Он думал, раскрыв душу, расчистить дорогу к счастливому будущему. Вместо этого выстроил непреодолимую преграду. Его уныние выросло до размеров стены, с которой он когда-то упал.

Эллиот взял со стола перчатки и шляпу. Он двигался словно во сне, волочил ноги, будто они стали весить вдвое больше обычного. Дебора казалась такой далекой.

— Я люблю тебя, — произнес он, опасаясь, что говорит эти слова последний раз, у него сорвался голос. — И никогда не перестану любить, но, пока ты не ответишь мне тем же, любые мои слова бессмысленны.

Он немного подождал, Дебора не реагировала. И ушел.

Глава 11

Больше недели Дебора пыталась осознать случившееся, но, сколько бы ни старалась примирить разум и душу, всякий раз терпела поражение. Истина, абсолютная и ужасающая истина все сильнее пускала корни, и чем более хотелось ее выкорчевать, тем сильнее она врастала. И причиняла боль своей слепящей яркостью, как блестящее на снегу солнце. Она любит Эллиота.

Никого еще не любила так сильно и горько. Любовь, в которой она никогда ему не признается, отдавалась мучительной болью. Дебора растравляла себя и плакала над сентиментальными романами, которые прежде презирала. Придумывала им иные, несчастливые концовки, получая от этого хоть какое-то утешение. Она часами сидела, уставившись в пространство и представляя деревенские домики с розовым садом, где они с Эллиотом живут долго и счастливо. Несмотря на то что ненавидела такие домики, а одна лишь мысль, что Эллиот остаток своей жизни удовлетворится возделыванием сада, вызывала у нее улыбку. Горькую улыбку. Она приходила в парк и смотрела на парочки, прогуливающиеся рука об руку, всеми правдами и неправдами находила иное объяснение их нежным чувствам. Если она не может быть счастлива, почему остальные могут?

Но подобный антагонизм, жалобные стенания, язвительность и негодование бессмысленно опустошали душу. Тоска и уныние сжимали тисками, и лишь оказавшись в каком-то летаргическом забытьи, душа наконец начала бороться. Теперь Дебора осознала, что любит Эллиота душой и телом. Конечно, это хрупкое подобие того, что она когда-то считала любовью к Джереми. Муж прав. Она влюбилась в саму идею любви, ничего более.

Бедный Джереми. Если бы она поняла его терзания, возможно, стала бы ему лучшей женой. Если бы он только смог доверить свою тайну, возможно…

Возможно что? Дебора заставила себя подняться с постели и прервать мучительные размышления.

Усевшись перед зеркалом, обратилась к своему бледному отражению:

— А что бы ты могла сделать, узнай ты правду? Он бы все равно не смог тебя полюбить.

Вот именно. Эллиот был прав. Что бы она ни предприняла, это не заставило бы Джереми ее полюбить.

— Я не неудачница, — наконец решила она.

Правда, эти слова прозвучали не громче шепота, им явно недоставало уверенности. Ведь она потерпела неудачу. Не поняла того, что всем вокруг было известно. И это лишило возможности утешить Джереми. Она, можно сказать, заставляла его продолжать попытки.

Ее накрыло жалостью, перешедшей в чувство вины. Она предложила бы ему помощь и утешение, постаралась облегчить жизнь. Если б только знала. Но она не знала. Он не доверял ей. Дебора выпрямилась и снова принялась изучать свое отражение.

— Это не моя вина, — произнесла она, на сей раз ее слова уже походили на правду. — У меня ничего не вышло, потому что он не дал мне такой возможности.

Джереми стыдился. А повторяющиеся неудачи только усиливали его стыд. Она видела это. Дебора решительно кивнула: