Скандальные признания

Дебора решительно взялась за перо. «Часы пробили полночь, когда Белла украдкой выскользнула в ночную тьму в мужском одеянии. Она собиралась исполнить миссию, которая потрясет все светское общество и столкнет ее с самым опасным и привлекательным мужчиной Англии».

— Ты выглядишь каким-то усталым. — Элизабет Мюррей озадаченно посмотрела на Эллиота.

Сходство между сестрой и братом было очевидным, с первого взгляда становилось понятно: они родственники. Одинаковые карие, глубоко посаженые глаза, темные волосы и ясный проницательный взгляд. Те, кто удостаивался этого взгляда, обычно начинали нервничать, боясь неосторожно выдать свои тайны. И хотя Лиззи отличалась более светлой кожей и мягкими чертами лица, она частично унаследовала энергичность брата и весь его шарм. Сочетание того и другого ее друзья находили очаровательным, муж — завораживающим, а критиков оно даже слегка пугало.

— Развлекаешься от заката до рассвета? — с улыбкой поинтересовалась она, стягивая светло-лиловые лайковые перчатки. И без церемоний плюхнулась в потертое кресло у камина.

Эллиот усмехнулся:

— Боже, ты же меня знаешь. Танцую до четырех утра и ухлестываю за очередной богатой наследницей, чтобы расплатиться с карточными долгами. Обычное занятие для джентльменов.

Лиззи захихикала:

— Я очень удивилась, когда не застала тебя в толпе поклонников Мэрианн Килвиннинг. Говорят, у нее состояние по меньшей мере тысяч в двадцать.

Эллиот щелкнул пальцами:

— Ерундовая сумма. Я много больше оставляю за одну игру «У Уайта».

Улыбка Лиззи увяла.

— Я слышала, твой приятель Каннингем как-то проиграл за одну ночь примерно столько же. Я знаю, это считается очень модным, но не могу отделаться от мысли, что джентльмены могли бы найти способ и получше потратить деньги.

— Ты в этом не одинока.

— А как прошел разговор с Веллингтоном?

— Он хорошо меня принял, — горько сказал Эллиот, — но все как обычно. Неотложные обязательства, необходимость делать инвестиции, истощенные ресурсы, ничего особенного, одни банальности. — Он вздохнул. — Наверное, в чем-то я несправедлив к нему. Он конфиденциально сообщил мне, что подумывает снова заняться политикой. И если займет пост в кабинете министров, постарается сделать все, что сможет… о, Лиззи, я не знаю. Эти люди… те самые, что отдали своей стране здоровье и молодость… они не могут так долго ждать. Им требуется помощь уже сейчас, им нужно кормить себя и свои семьи, а не выслушивать эфемерные обещания о том, что надо подождать и помощь подоспеет. Мы этого еще во время войны наслушались.

— Генри. Я знаю, — тихо произнесла Лиззи и раскрыла глаза, чтобы не заплакать. Лицо брата утратило всякое выражение. Она ненавидела ронять слезы, но, что важнее, Эллиот очень не любил, когда задевали эту болезненную для него тему.

— Генри и сотни — тысячи — других. Братья, мужья, отцы, друзья. Мне противна эта ситуация.

— И Веллингтон не собирается ничего предпринимать?

— Прости, что говорю это, Лиззи, но в душе он традиционалист. Как Ливерпуль и остальные тори, он боится, что мужчины, которые провели столько лет за пределами Англии, могли стать радикалами. Он считает, что голод и нищета научат их большему уважению. Лично я думаю, это произведет совершенно противоположный эффект, и, что еще важнее, это чертовски несправедливо. Извини, я не хотел богохульствовать и не собирался наводить на тебя скуку.

— Не глупи. Ты не наводишь на меня скуку, не шокируешь своими выражениями и сам это отлично знаешь. Я категорически не согласна с современным представлением о том, что у нас, женщин, нет своего ума, — коротко ответила Лиззи и получила в награду смешок брата.

— Уж тебя-то в этом точно никто не обвинит, — заметил он.

Лиззи усмехнулась:

— Так говорит леди Мюррей.

— Мать Алекса в городе? Я думал, она никогда не покидает свой большой сарай, ой, прости, замок. Она не боицца, что ее будущий хаггис[5] разбежицца, а волынки прекратят плодицца? — поинтересовался Эллиот, передразнивая шотландский говор леди Мюррей.

— Очень смешно, — сухо сказала Лиззи.

— Какое, интересно, памятное событие заставило ее посетить земли сассенахов[6]? — К его изумлению, сестра покраснела. — Лиззи?

— Я беременна, — сообщила она, как всегда пропустив обычные экивоки. — Вот она и ринулась к нам на юг, узнав сногсшибательную новость, что у нее в скором времени родится внук и потенциальный наследник.

— Элизабет! — Эллиот вытащил сестру из кресла и крепко обнял. — Какие замечательные новости!

— Эллиот, ты меня раздавишь.

Тот сразу отпустил ее.

— Я сделал тебе больно? Боже, извини, я не хотел.

— Пожалуйста! Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, только не это. Не говори, что мне надо отдохнуть, не поднимай мне повыше ноги, не заматывай в шали и не пытайся поить горячим молоком. — Лиззи передернуло.

— Это Алекс так делает?