Скандальные признания

«Прошлой ночью знаменитый взломщик, по прозвищу Павлин, снова предпринял очередную вылазку. На этот раз он избрал своей целью дом выдающегося члена парламента на Гросвенор-сквер. Злодей похитил ценнейшую картину, портрет очень важной персоны, кисти испанского художника. Сообщают, что портрет был вырезан из рамы. И вновь у Павлина хватило наглости оставить на месте кражи свою визитную карточку, а также веревку, с помощью которой удалось сбежать. Любого, кто видел или слышал что-то подозрительное, убедительно просят зайти в магистратуру на Боу-стрит».

Завернутый в промасленную тряпку «портрет очень важной персоны» в данный момент был надежно спрятан под половицами в спальне Эллиота. Один испанский чиновник, с которым Эллиот собирался связаться через осведомителей, коих сохранил еще с работы на правительство, наверняка заплатит ему приличную сумму. Завтра он свяжется со своим человеком. А сегодня у него намечается другая возбуждающе-обманчивая и вместе с тем интригующая встреча.

Аккуратно свернув газету, чтобы влезала в карман, Эллиот, прыгая через три ступеньки, сбежал вниз по лестнице и крикнул слуге принести ему перчатки и шляпу, а конюху — подогнать двуколку.

* * *

Дебора оторвалась от сочинения и, глянув на часы, с изумлением обнаружила, что уже значительно больше двух часов. Перед ней лежало явное свидетельство ее трудов — стопка исписанных листов. Первоначально аккуратные, буквы постепенно превращались в каракули, когда перо не успевало за галопирующим воображением. Она уже и забыла, каково это, когда подстегивает вдохновение. Эта мысль заставила ее осознать, какой рутиной стало для нее сочинительство. Обрывки романа щипали, как пальцы, заставляя вновь взяться за перо, пока она не потеряла нить повествования. Все, с нее на сегодня достаточно!

У нее болела рука, а голову словно набили ватой. Дебора вытерла руки о блузу в чернильных пятнах, которую специально надела, чтобы не запачкать платье, положила рукопись в стол-бюро и закрыла крышку.

Испытывая сильное желание подкрепиться, она сходила на кухню и сделала себе крепкого чая, но, возвращаясь в маленькую гостиную, так и застыла на пороге.

Эллиот выглядел безукоризненно. Ни единой складочки на кителе оливкового цвета и лимонных панталонах. Начищенные гессенские сапоги с кисточками блестят. Дебора в ужасе ощутила свои заколотые кое-как волосы, рабочую блузу всю в пятнах и перепачканные чернилами пальцы. Ну почему он всегда застает ее в наихудшем виде? Ведь сам с каждым разом выглядит все более привлекательно. Более высокий. Более мускулистый. Панталоны облегают его, как вторая кожа. Словом, «более» во всех отношениях! И почему он всегда так ей улыбается? А она? Если решила его забыть, почему так рада его приходу?

Дебора прижала к себе поднос с чаем.

— Как вы вошли?

Для нее стало шоком увидеть его вот так, словно сошедшего со страниц романа о Белле. И вкупе с предательской дрожью удовольствия это вызвало довольно агрессивную реакцию. Однако все лучше, чем показать, как он на самом деле на нее действует.

— Грош цена была бы Павлину, не проберись он в дом с такими хлипкими замками, — усмехнулся Эллиот и перехватил у нее поднос с чаем, не оставив ей другого выбора, кроме как проследовать за ним в гостиную.

— Я не предполагала, что мы снова увидимся. — Дебора села на краешек кресла у камина. Ей ужасно хотелось чаю, но она боялась, что у нее будут трястись руки, если станет его наливать.

Эллиот поднял бровь:

— Но вы же понимали, что я нанесу вам визит, разве не так?

— Прошлой ночью мы окончательно попрощались.

— Не мы, а вы.

Дебора беспомощно уставилась на него. Он ждал, что она что-нибудь скажет, но она стала отмерять заварку из маленькой деревянной чайницы. И, наливая кипяток в оловянный заварной чайник, все-таки расплескала воду.

— Я принесла только одну чашку.

— Ненавижу чай, — заявил Эллиот и уселся напротив.

Дебора налила себе чаю, сделала глоток и глубоко вздохнула:

— Зачем вы здесь?

Вызывающие нотки в ее голосе не обманули его.

Она нервничала, но обрадовалась его приходу и не смогла этого полностью скрыть.

Эллиот вручил ей газету:

— Я подумал, вас это может заинтересовать.

Дебора стала просматривать заметку, и по мере чтения ее лицо осветилось слабой улыбкой.

— Сегодня утром я уже почти уверилась, что это плод моего воображения. Мне и сейчас с трудом верится, даже несмотря на материальное доказательство.