Скандальный роман (СИ)

И через полчаса купания с моими рыжеволосыми одалами, а он намеренно выбирал именно их с целью уязвить меня, напомнить о старом соперничестве, Нуриэль расслабляется, забыв о предмете возникшего спора, и уже беспечно смеется, лаская стройные женские тела и позволяя им ласкать его всеми возможными способами. Он явно испытывает особенное удовлетворение, пользуясь тем, что принадлежит мне, считая, что таким образом показывает мне, кто из нас главный. Но он ошибается, если думает, что я не ударю в ответ.

Из-за него мне придется расстаться с лучшими своими одалами, которых завтра я преподнесу Миноре в дар прямо во время приема. Мне не нужны пользованные одалы. Темная жрица будет счастлива, а я … я уже знаю, чем заплатит Нуриэль мне за этот вечер.

И за его слова, которые до сих пор звучат в моей голове.

{Посмотри на своих одал. У скольких из них рыжие волосы, Кэл? Но только ни одна из них не способна сравнится с огненной рией, жалкие подделки, которыми ты окружил себя, чтобы тешить свое самолюбие. Ставить на колени, заставлять целовать руки и ползать у твоих ног. Она бы никогда этого не сделала. Для меня — возможно. А для тебя нет. Мандиса никогда бы не стала твоей, Кэл.}

Мне приходится применить всю свою выдержку, чтобы не ворваться в темницу Мандисы и не доказать обратное.

{Она сказала мне, что я не должен доверять тебе.}

И была совершенно права, Нуриэль, но это не значит, что я не заставлю ее корчится от боли за каждое слово, произнесённое тобой сейчас.

А начнем мы с главного, что интересует меня в данный момент. Как ей удалось вернуть Феникса, и какого Саха она отправила его к Нуриэлю?

[Мандиса]

***

Наверное, день в темнице равен десятку земных лет, или мне только так кажется? Всего минута, лишенная свободы воли, для меня прожита впустую.

Прожита в страхе, в постоянном поиске спасения.

До сих пор точно не знаю, не представляю, как поведу себя, когда [{ОН}] переступит порог темницы. Какие бы планы я не строила в мыслях, как бы уверена в себе не была, они могут легко рухнуть в тот миг, когда безумный Зверь вернется для того, чтобы урвать свое. Псих, возможно, даже не станет слушать меня. А если начну говорить и лить ему в уши сладкие речи и посылать соблазнительные взгляды — заподозрит в фальши и в том, что я вновь что-то задумала.

Остается только надеяться, что он ослепнет от страсти и позволит мне подразнить его, прежде, чем применит грубую силу, которой я едва ли смогу противостоять до тех пор, пока мои способности сковывает магия змеи, опутывающей плечо.

Если бы я только могла снять его без последствий…я боюсь даже пробовать: вдруг Кэлон почувствует это на расстоянии?

{Сила огня была бы куда эффективней, Мандиса.}

Он сам подкинул мне подсказку, вслух признав, что у меня таки есть оружие, способное нанести ему раны, позволяющие дать отпор темному жрецу. Разве это не самый быстрый и легкий способ отомстить ему? Изуродовать тело, как он изранил мою душу, он делал этот не раз…оставить на теле, которому сейчас позавидовал бы Ори, ожоги, обуглившиеся метки, чтобы навечно запомнил, как сильна бывает в гневе огненная рия? Чтобы запомнил, что я всегда буду той, что ответила, {той единственной,} что не покорилась его воле.

Той, что поставила на место жреца, который возомнил себя Богом.

{И в конечном итоге он станет так же уродлив, как и его душа, насквозь порабощенная тьмой Саха.}

Николетта, наверное, долго подбирала мне платье, в котором я предстану послушной одалой для своего Амида. Смотрю на прозрачные длинные рукава-фонарики и на то, как тончайший шелк серебристого цвета струится по обнаженном телу. Немного мерзнут открытые плечи, и я обнимаю себя руками, глядя в окно.

Оуэн не любил такие длинные платья, но даже после двух лет отношений, когда я надевала для него всевозможные чулки, дорогое белье и каблуки, как у strip танцовщиц, я могу с уверенностью сказать, что никогда не выглядела так сексуально, как сейчас. И как умудрилась? После того, что пережила…все благодаря Николетте. Тереблю влажные от сырости локоны, пытаясь скрасить долгие часы мучительного ожидания и успокоиться…

Но перед смертью, как и перед встречей с Кэлоном надышаться — невозможно.

Я думала, что готова к его приходу.