Скандинавия. Разочарованный странник

Убирая в домах наших клиентов, он сметал всё, что лежало на видном месте. Я думаю, он таскал жратву и из холодильников.

На моих глазах Вова пытался разгрызть авокадо из папье-маше, которое лежало на подоконнике для красоты.

Причём всё это делалось втайне. Вова не ел в открытую, нет, он тихо и таинственно переправлял конфетку сперва в кулак, потом в рукав, потом он как бы зевал, прикрывая рот ладонью, и незаметненько переправлял конфету в рот. А дальше он жевал — практически незаметно, едва двигая челюстями. И на лице его всегда было написано: «Только б не замели, только б не замели». Такая тяжёлая у него была жизнь: всё время надо было есть и бояться разоблачения. Я всегда думала: ну неужели так трудно не есть хотя бы час, пока идёт собрание. Неужели Вова без этого никак не может?

Всё открылось, когда он сожрал в одном доме восковое яблоко из декоративной вазочки. Вову отвезли в больницу, фирма оплатила ему операцию, возместила стоимость яблока хозяевам виллы, и на этом Вову уволили.

Апрель 2005 года Мамочке надо купить сигареты

Скоро Пасха, и народ в супермаркете сметает с полок всё без разбору. К праздникам в магазинах появились те продукты, которые не смогли продать перед Рождеством. Избытки производства были заморожены, а теперь их вновь разморозили и выложили на прилавки. Люди, ничего не подозревая, берут окорока, индюшек и селёдку. Селёдка — это вообще универсальное блюдо, она отлично подходит к любому шведскому застолью, будь то Рождество, Пасха, Мидсоммар или Праздник Раков. Но есть уже и особые пасхальные блюда, и я собираюсь штурмовать прилавок, чтобы мне досталась мумма — чёрная каша из ржаного хлеба с сахаром.

Иду с тележкой, запасаюсь продуктами, вокруг теснота, давка, крики и ажиотаж, все всё покупают к праздникам. Огромные расписные яйца из гипса, шоколадные зайцы, жёлтенькие игрушечные цыплята, конфеты всех размеров и расцветок. Люди несут охапки веток, к которым привязаны разноцветные перья.

И вот я вижу рядом со мной очень весёлую девочку лет четырёх. Такая розовощёкая, пухленькая, глазки синие, на щёчках ямочки, рыжие волосы завязаны в два хвостика. Одета в красный комбинезон и резиновые сапоги. Шустрая и весёлая, как котёнок. Она бежит и хватает всё с полок, суёт в продовольственную корзину, которую тащит её мама. А мама — это отдельный кадр! Моего возраста, но такая замученная, как будто на ней землю пахали или снег вывозили из Стокгольма, причём весь. Джинсы старые, потёртые, на заднице висят мешком, а ноги у мамы худые и длинные, как у цапли. Куртка — как будто её корова пожевала и выплюнула. Старая косуха, протёршаяся чуть не до дыр. Ногти на руках обкусанные, лак облупился, а сами руки красные от холода и работы по дому. Волосы непричёсанные, немытые, осветлённые дома перекисью водорода и отросшие у корней. Она брела по магазину, едва разбирая дорогу, ни на что не глядя, медленно продвигаясь к кассе кратчайшим путём. Весь вид мамаши говорил о том, что этот праздник жизни — определённо не для неё. Она не принимала участия в предпасхальной суете и саму Пасху справлять, конечно же, не собиралась. В продовольственной корзине, кроме игрушек, ничего не было, к груди мама прижимала буханку хлеба.

Девочка беспрестанно кричала высоким милым голоском, с такими умилительными шведскими нотками. Каждое слово делится на две части, и обе части надо говорить с восходящей интонацией, должно получаться возмущённо и как будто ты сильно удивился. (Вот так: О-го?!)

— Мама! Мама! Я хочу вот это! И вот это! И это! Смотри, какой зайчик! Какие конфетки! Ой, какой клоун! Ой, мама! Мишка какой большой! Я хочу этого мишку! Смотри! Как здорово! Мама! Какие птички! Хочу этих птичек! Птичек тоже купи! Я возьму собачку! Вот эту собачку! Хорошую собачку купим! Мама! Мама! МАААМАААААШ! Куколка в красном платье! Я хочу куколку! Смотри, какую я хочу куколку! Мамамамамамамааааа!

В корзинке лежала целая груда игрушек, некоторые уже падали через край. Девочка этого не замечала и продолжала наваливать ещё и ещё всяких разных подарков. Мама не трудилась её отговаривать или как-то вообще участвовать в этом безумном шопинге.

Когда они подошли к кассе, мама вывалила из корзинки на пол абсолютно всё, заплатила за хлеб и потащилась, шаркая, в угол магазина, где стоял автомат с сигаретами. Девочка удивлённо и возмущённо тянула её за рукав, собираясь зареветь. Как бы в оправдание, женщина пробормотала:

— У нас нет денег на игрушки. Мамочке надо купить сигареты.

Потом я видела их на автобусной остановке, напротив супермаркета. Девочка валялась в снегу и истошно орала:

— Мама! Немедленно купи мне собачку! Ты слышала? Слышала! Немедленно купи! Я сказала! Мама!

Ты дура! Купи собачку! Купи птичек! Немедленно! Не-мед-лен-но! А то я буду реветь весь день!

А мама стояла, подняв куцый воротник, сунув руки в карманы куртки, курила и щурилась оттого, что ей в лицо мела снежная крупа.

Май 2005 года Шведская семья