Скандинавия с черного хода. Записки разведчика: от серьезного до курьезного

— Да у нас не то что оплатить ледокол, нам не на что купить… — И директор рудника стал перечислять, на что у него не хватает средств.

— Вы бы спросили нас по радио, прежде чем заходить, — посоветовал консул Еремеев.

— А норвежцы? Может, им нужно? — не совсем уверенно спросил капитан ледокола.

Мы позвонили в контору сюссельмана и поинтересовались, не нужен ли им ледокол.

— А зачем? — удивился губернатор. — Во-первых, навигация у нас начнется в мае, и к этому времени лед в заливе вскроется, а во-вторых, откуда у вас появился ледокол?

Мы объяснили откуда, и сюссельман проникся к русскому капитану жалостью, но помочь делу ничем не мог.

— Ну так что будем делать? — спросил Еремеев затихшего капитана.

— Да ничего. Придется возвращаться домой. А давайте я вас прокачу на ледоколе. Посмотрите, что это за зверь и как он ходит во льдах.

— С удовольствием.

Мы быстренько собрались и поехали в порт. По льду перешли до середины залива и с трудом поднялись на высоченный борт ледокола. Тут же прошли в огромную рубку, и капитан дал команду «вперед». Машины послушно заработали, и несколько тысяч лошадей стронули огромный утюг с места. Утюг наползал тупым носом на лед, подминал его всей своей тяжестью под себя, хрустел, проглатывал и выплевывал мокрую кашу за кормой.

Слов нет. Впечатление было сильное. Мы убедились, что техника работала отлично.

Только попала она в дурные руки.

Мы прокатились туда-сюда по Гренфьорду и пожалели, что ледокола не было в ту драматическую февральскую ночь, когда он действительно был нужен.

На душе после ухода ледокола было смурно. Если у нас будет такой капитализм, то хорошего для страны он ничего не принесет.

Я как в воду Ледяного фьорда смотрел!

Синдбадиада

Скользим мы бездны на краю,

В которую стремглав свалимся…

Г. Р. Державин

В наше первое морское самостоятельное путешествие мы отправились вчетвером: кроме меня (естественно, капитана), наш экипаж состоял из Димы Балашова (рулевой-моторист), вице-консула Валеры Каменскова (стрелок-навигатор) и дежурного коменданта-водителя Саши Потехина (матрос). Жены снабдили нас съестными припасами, а Борис Иванович Синицын — новенькой армейской рацией, чтобы держать связь с поселком. Естественно, захватили с собой два дробовых ружья, два карабина с большим запасом амуниции и ракетницу с ракетами на случай необходимости подать визуальный сигнал с противоположного берега фьорда, который хорошо просматривался с балкона консульства.

Целью «экспедиции» было дойти до мыса Старостина, а потом через свободную протоку, соединявшую озеро Линнея с морем, пройти в озеро и наловить как можно больше гольца для наших жаждущих красной рыбы семейств. По пути туда и обратно предстояло настрелять диких уток, которые огромными стаями носились над Гренфьордом, садились на воду и вновь поднимались в воздух, красиво подставляясь под выстрел.

Море было спокойно, и вовсю светило ослепительное солнце. Температура воздуха, вероятно, достигла максимума — около плюс 12 градусов по Цельсию, но на море было достаточно прохладно.

Мотор катера с нескольких попыток завелся, и мы лихо вырулили из портовой акватории на «простор морской волны». Берег стал медленно удаляться от нас, предметы и береговые сооружения — постепенно терять свои очертания. Впереди по курсу у мыса, отделявшего Зеленый фьорд от Ледяного, пенились бурунами волны.

Это была известная скала по имени Крепость. За мысом мы резко поворачивали на юг, где, собственно, начиналось уже Гренландское море и тонкой белесой полоской выступала Земля Принца Карла.

Настроение у всех было приподнятое, сравнимое, может быть, с настроением мальчишек, тайно улизнувших из дома в поисках клада и приключений. Мотор мерно стучал под толстым кожухом, катер шел со скоростью 40—45 километров в час, оставляя за собой гладкую заутюженную полосу воды, а вокруг открывались чарующие глаз виды.

Раздался первый выстрел Каменскова, и на дно упала выловленная багром из воды первая утка. Потом выстрелы зазвучали все чаще, они не все попадали в цель, но минут через пятнадцать наша добыча пополнилась еще тремя или четырьмя экземплярами крякающей фауны. Мы беспорядочными зигзагами носились посреди Гренфьорда за стаями уток, мало обращая внимание на берег, потому что он находился от нас не менее чем в километре.

Так, преследуя уток, мы вышли из Зеленого фьорда и вошли в Ледяной, более широкий и, как мы полагали, более глубокий.

У заветной протоки началась песчаная отмель, и мы, подняв на корме винт и попрыгав в воду, подтянули катер на берег, хорошенько закрепили его тросом и отправились на озеро пешком. Протока оказалась мелкой и для нашего катера непроходимой.

Несмотря на середину июня, озеро Линнея было покрыто сплошным льдом и обещало оттаять не раньше августа, чтобы через месяц вновь покрыться ледяным панцирем. Но и на лед выбраться было невозможно из-за освободившихся окраин.