Скандинавский король (ЛП)

Она дразнит меня, руки за спиной, прислонившись к стене, в то время как волосы снова падают ей на лицо. Она почти кокетлива. Или, может быть, она всегда такая, и поэтому это так сильно задевает меня.

Потому что сейчас мне не нужно ничего чувствовать. Я не должен чувствовать ничего в этот момент, кроме желания побыть одному.

— Ну, мне лучше вернуться в свою комнату, — говорит она, словно уловив мои мысли. — Отдохни перед ещё одним важным днём. Как бы я ни любила аттракционы, если девочки заставят меня снова сесть на этот пиратский корабль, меня стошнит.

— У тебя ведь нет скотча? Или аквавита⁶? — вдруг промурлыкал я.

Что я делаю?

Она поднимает брови. — Серьёзно?

Я полусерьёзно пожимаю плечами. — Похоже, ты бы не отказалась.

— Я больше люблю пиво или вино, — говорит она. — А как же Стелла?

— Она спит. Она всегда ложится рано.

— Я могу принести его с ресепшена, — говорит она услужливо.

— Этот отель почти не работает. У них ничего не будет.

Она медленно качает на меня головой, как будто я чего-то не понимаю. — Вы, сэр, чёртов король всей этой страны. Ты только что закрыл Леголенд. Я уверена, что, если ты захочешь выпивку, ты её получишь. А теперь сидите тихо, Ваше Величество, и я скоро вернусь.

Она поворачивается и идёт по коридору к двери, а я окликаю её. — Ты знаешь, я люблю, когда ты меня так называешь. — Я вижу, что она колеблется, обдумывая то, что я сказал. Может быть, я застал её врасплох. Может быть, она пытается придумать какой-нибудь умный ответ.

Дверь со щелчком закрывается.

Любопытно, но я встаю и иду проверить девочек в их комнате. Они обе крепко спят, обнявшись с плюшевыми лего-драконами и лошадками. То же самое чувство, которое поразило меня раньше, возвращается, на этот раз медленно, клубясь вокруг меня, как дым.

Сложное, как всегда.

Я так много отнял у дочерей. Это мои действия той ночью убили мою жену. Это из-за меня они страдают от своего горя, что они вырастут вот так, без матери.

Я никогда не смогу забыть об этом.

Даже если бы я попытался, я не смог бы.

Теперь это часть меня.

Чувство вины.

Жажда милосердия, о котором я слишком горд, чтобы просить.

Я ношу её как корону.

В глубине души я знаю, что не заслуживаю счастья. Возможно, я никогда и не заслуживал. Может быть, поэтому оно так долго ускользало от меня. Может быть, именно поэтому мои собственные родители были такими холодными и жестокими в своих сложных ситуациях. Потому что они знали.

Хелена тоже знала. Вот почему она добивалась меня, преследовала меня, притворялась, что бросается на меня. Она знала, чего мне не хватает. Она знала, что я жажду получить, всасывая это, как кислород.

Мне сказали никогда не верить в это. И я, как дурак, поверил.

Судьба сделала меня потерянным королём, заключённым в дешёвые доспехи, которые только создают видимость, вечно сражающимся в битве, которую он никогда не выиграет.

И всё же, глядя на крепко спящих Клару и Фрею, я чувствую, как счастье змеится вокруг меня. Я одновременно счастлив, когда я с ними, и опустошён чувством вины, и я не знаю, как жить с обоими чувствами одновременно. И всё же я продолжаю это делать. Потому что мою любовь к ним невозможно сдержать, даже если горе идёт рядом.

Но есть ещё Аврора и… Я не знаю, какое место она занимает во всём этом. Единственное чувство вины, которое я испытываю, когда смотрю на неё, это осознание того, что я не должен был смотреть на неё с самого начала. Последний месяц я старался держаться от неё на расстоянии, ставил барьеры и стены, чтобы всё было строго профессионально. Она — сотрудник, я — её босс. Она даже не подруга.

И всё же, когда Людвиг работал на меня, я сетовал, что он тоже не был другом. Просто равнодушный сотрудник. Я хотел, нуждался в ком-то, к кому можно было бы обратиться.

Да, у меня есть тётя и сестра, и я благодарен им за это. Но у меня никогда не было человека, который не был бы обязан мне по крови. Кто-то, кто решил бы быть рядом со мной.

Но считать Аврору другом было бы смешно. Я её почти не знаю. Она платная подчинённая. Её преданность, если она вообще есть, куплена.

И всё же, чем больше я нахожусь рядом с ней и чем чаще вижу её такой, какой она была сегодня с девочками, заботящейся о них, как она это делает, с её большим, настойчивым сердцем…

Разве это хреново — хотеть этого?

А ещё более хреново хотеть этого от неё?

Это хреново, говорю я себе. Ты думаешь, что заслуживаешь этого?

Раздаётся лёгкий стук в дверь.

Не знаю, сколько времени я простоял там, мысли уносились в бездну. Я открываю дверь и вижу Аврору с другой стороны, держащую бутылку аквавита. Она улыбается мне так, будто выиграла весь мир, и это заставляет меня чувствовать то же самое. Она заразительна своей радостью, и я так долго сопротивлялся тому, чтобы почувствовать её.

— Где ты это взяла? — удаётся сказать мне.

— У меня есть способы, — лукаво говорит она, и я понимаю, что должен сказать ей, что передумал, что я просто иду спать, и что она может оставить бутылку себе, когда она стремительно входит в комнату.

И я ухожу с дороги, чтобы пропустить её.