Скандинавский король (ЛП)

Широкая ухмылка расплывается по её лицу, демонстрируя идеальные белые зубы. Если бы она могла запечатать эту улыбку в бутылку и продать её, она бы заработала миллион долларов.

— Ты ещё ничего не доказал, — поддразнивает она. Затем выражение её лица становится тоскливым. — Просто приятно хоть раз выбраться из дворца. Разве он не кажется… одиноким, иногда? Он такой большой, со сквозняками, холодный и… с привидениями.

— Привидения? — Интересно, говорит ли она о Йохане и его лунатизме? Этот человек иногда похож на привидение.

— Не в прямом смысле, — говорит она, облизывая губы в раздумье. — Просто… Хелена.

Я напрягаюсь.

— Я чувствую воспоминания о ней, или что-то вроде того, — продолжает она. Она вздыхает, выглядя смущённой. — Прости, я знаю, что это звучит глупо. Клянусь, обычно я не такая чокнутая.

— Я не уверен в этом.

— Я думаю, что стены просто хранят столько печали, понимаешь? И все внутри делают всё возможное, чтобы притвориться, что её там нет.

Чёрт возьми. Возможно, она даже права в этом.

А я самый большой лжец из всех.

— Раз уж мы перешли на личности, — говорит она, подходит к краю кровати и раскидывает ноги. Она опирается на свои бёдра, её лицо теперь ближе ко мне, её глаза ищут моё лицо. — Есть кое-что, что мне было интересно.

Я слышу её слова, но они не доходят до меня. Есть что-то такое в теплоте и глубине её глаз, что не позволяет думать. Это похоже на погружение в тёплую ванну, когда ты настолько увлечён, что даже не заметил бы, если бы утонул.

— Что? — наконец спрашиваю я, и слово вырывается грубым шёпотом.

— Никлас, — говорит она, и мне в лицо словно плеснули ледяной водой. — Твой секретарь. Он был… — Она понижает голос, бросая короткий взгляд в сторону комнаты девочек. — Он был дворецким Хелены.

— Я знаю.

— Но именно он был за рулём машины, которая убила её. И чуть не убил тебя.

Я сглотнул, опустив взгляд на стакан в своих руках. — Это была не его вина.

— Я знаю. Они сказали, что дороги были скользкими.

— Я сказал, что дороги были скользкими, — говорю я ей, резко посмотрев на неё. — Я был там, Аврора. Это была не его вина.

— Но почему он продолжает работать на тебя, после всего этого?

Чувство вины. Это чувство вины.

Это ложь.

Дело в том, что Никлас вообще не был за рулём. Это я был за рулём. Это я съехал с дороги. Это я убил свою жену.

Это никогда не был он.

И всё же его вина за роман с Хеленой, его вина за то, что из-за его действий я потерял контроль, и тот факт, что никто никогда не поверит ему, а не мне, заставили его взять вину на себя.

Так что моя вина двойная.

Во-первых, за убийство моей жены.

Вторая — за то, что я сделал Никласа злодеем в глазах общественности.

Он и был злодеем. Возможно, он и сейчас им является. Он много раз угрожал погубить меня, написать книгу, рассказать правду. Но он также знает, что для того, чтобы защитить свою семью, я буду лгать до самого горького конца, и моя ложь сильнее, чем когда-либо будет его правда.

Потому что для того, чтобы сказать свою правду, он должен сказать её всю.

Ему придётся бросить Хелену под автобус.

Это не то, что я готов сделать.

И я могу только надеяться, что, то же самое будет и с ним.

Поэтому я держу Никласа на работе, потому что, если бы я этого не делал, у него ничего бы не было. У него не было бы ни работы, ни будущего. Это всё часть сделки. Его все ненавидят как человека, который убил Хелену, и это правда, неважно, сколько раз я говорю миру, что это был несчастный случай, они всё равно винят его. Так же, как они обвиняли бы меня, если бы знали правду.

Я поднимаю взгляд от своего бокала на ищущее лицо Авроры. В её глазах нет ничего, кроме любопытства и беспокойства. Что-то подсказывает мне, что из всех людей в мире мой секрет будет в безопасности именно с ней.

Но я никогда не смогу проверить эту теорию.

Я прочистил горло и натянуто улыбнулся ей. — Скажем так, я верю во второй шанс.

Для кого угодно, только не для меня.

Она хмурится на это. — Это просто странно.

— Почему?

Её глаза блуждают по комнате, пока она думает. — Наверное… потому что я вижу его с тобой, и очевидно, что он презирает тебя.

— Презирает меня?

— Сильно. И также очевидно, что он тебе безразличен. Это я полностью понимаю. Мне он тоже не нравится. Он грубый. Грубее, чем ты, я должна сказать. Я не знаю, для меня это просто странные отношения, но, очевидно, это не моё дело, так что…

Я откидываюсь в кресле и постукиваю пальцами по стеклу. — Я уверен, что это выглядит именно так. Я уверен, что многие вещи выглядят определённым образом, когда ты понятия не имеешь, что происходит под ними.

— Вроде тебя, — замечает она, делая большой глоток своего напитка.

— Что это значит?

— Ты знаешь, что я имею в виду. — Она смотрит на меня пристально. — Это первый раз, когда я смогла поговорить с тобой вот так. Получить хотя бы намёк на то, какой ты внутри. Кто ты на самом деле.