Скатерть Лидии Либединской

(без даты)

…Мы эти дни жили в напряжении из-за съезда этих негодяев, два часа назад он наконец закончился, и вроде бы пока немного поутихли страсти, но при непредсказуемости президента и сволочной натуре Хасбулатова надежды на спокойную жизнь мало, ведь президента уже почти свели до уровня Михаила Ивановича Калинина — смирится ли он с такой ролью? Недавно по московской программе выступал Горбачев, и его засыпали благодарственными записками, такое ощущение, что по нему уже соскучились. Но, несмотря на все политические страсти, жизнь продолжается, цены растут не по дням, а по часам, но мы уже начинаем к этому привыкать и перестаем реагировать — есть деньги, покупаем, нет — проходим и мечтаем только об одном: лишь бы не было хуже. А в общем, жить можно и даже весьма неплохо. Выходит много хороших книг, проходят вечера — был замечательный вечер Самойлова, о котором я уже писала, потом был мой вечер в Доме архитектора, посвященный декабристам, тоже прошел хорошо. Ходим друг к другу в гости, празднуем дни рождения, произносим тосты, дарим подарки — все как всегда…

Видели ли вы по телевизору вечер Гриши Горина?

У нас теперь пошла мода на домашние салоны — литературные и музыкальные, в одном из таких мне удалось побывать. Его организовала приятельница Наташи Крыловой Марианна Шохер-Троцкая. Было очень интересно. Ее отец был толстовец, друг Черткова и один из редакторов девяностотомного собрания сочинений Л. Толстого, он дружил с Александрой Львовной, и когда та уехала за границу, то оставила ему свою квартиру, где он и жил с семьей, так что у Марианны и до сих пор мебель Александры Львовны — кресла, шкафы, люстра, альбомы, сделанные Софьей Андреевной, а еще ее отец в годы Гражданской войны привез из имения графини Ганьской стол и кресло Бальзака, которые тоже сохранились. Александр Тимофеевский (его Игорь, наверное, знает, он свояк Толи Якобсона) сделал доклад о Хлебникове, сравнивал поэму Хлебникова «Ночной обыск» с поэмой Блока «Двенадцать», читал стихи Хлебникова, потом все пили чай со множеством сладостей, которые все принесли, а во втором отделении должна была начаться музыкальная часть, но я торопилась к передаче Горина и, к сожалению, не смогла досидеть до конца. А на одном из следующих собраний и меня попросили выступить. Все это мне напомнило мое детство, когда у мамы так собирались поэты — Асеев, Крученых, иногда Пастернак, Артем Веселый, Олеша и другие. Надо и мне организовать небольшой салончик, а желающих поговорить и почитать найдется немало. Так что видите, Москва не унывает, и, хоть во всех газетах пишут о том, что интеллигенция кончилась, она (эта бедная интеллигенция, которую поносят на всех углах) еще трепыхается и на мой век еще ее хватит.