Сказ о Яре и Чернаве

Одни обвиняли во всем Ярославу, мол, утопила соперницу. Другие вспоминали, что после ссоры Яра убежала в лес – наверняка наколдовала и прокляла бедную Любаву! Третьи судачили, что Любаву довели – вот она сама и утопилась. Некоторые верили, что споткнулась и утонула она чисто случайно, и нечего виноватых искать. Кто-то обвиняюще роптал на подружек: что же они не уследили за расстроенной Любавой в лесу? Но все сходились в одном: то, что Ярун так быстро забыл про бывшую невесту и женится на другой, – ненормально, и дело тут нечисто.

Как бы ни хотела Ярослава построить своё простое и тихое счастье, а осуждение и ненависть продолжали её преследовать.

Всемил слушать эти сплетни не хотел, вину дочери не признавал, да и другим не позволял возводить на неё напраслину. Но видеть происходящее ему было тяжело, да и слова бабки Милицы не шли из головы. Яра действительно с каждым днём всё сильнее менялась, глаза её становились темнее, зубы – серее, а в волосах одна за другой чернели пряди, словно ночью кто-то проводил по ним углём. Сама Ярослава не обращала внимания на сплетников либо злобно шипела в ответ, но в сердце кузнеца продолжала нарастать тревога.

Свадьбу сыграли тихо и незаметно, без гостей. Кроме самих молодых, пришёл только кузнец. Ярослава сама расшила себе и жениху красно-белые рубахи и сделала пояса.

Они собрались втроём в прохладной березовой роще, на поляне с нежными подснежниками. Природа радовалась солнцу, звенела капелью. Ярослава светилась от счастья, улыбаясь нежно, как раньше, до путешествия в Навь. Душа её пела. Отец радовался за неё, отгоняя все тревоги последних дней. Ярун же был молчалив, серьёзен и сосредоточен.

Кузнец соединил руки молодым, перевязав их красивым вышитым полотенцем. Произнёс наставления и пожелал семейного лада. Вернулись они к дому, разожгли яркий огонь в печи, отведали угощения, которые Ярослава до этого весь день готовила. А потом Ярун отвел жену к их новому рубленому дому[5]. У ворот лежал топор, повёрнутый лезвием ко входу – по традиции невесту через него полагалось перенести, и с этого момента начиналась семейная жизнь.

Вот и весь праздник. Конечно, втайне девушка всю жизнь мечтала, что этот день станет более знаменательным. Но успокаивала себя, что не в гостях и пиршествах счастье.

В новом доме пахло деревом и стружкой, было тепло: кузнец заранее позаботился и затопил печь. Стояла вся необходимая мебель и лежали новые вещи. Чувствовалось, что всё ещё необжитое, новое, неуютное. Но это исправимо.

Сменив свадебный наряд на длинную ночную сорочку, Яра вернулась к мужу и ласково провела рукой по его рыжим волосам. Ярун сидел за столом и что-то вырезал из дерева.

– Не хочешь расплести косу? Это же традиция, – обратилась к нему она.

Ярун посмотрел на девушку равнодушно, как будто она отвлекла его от интересного занятия. Вздохнул, пожал плечами и отложил нож с кусочком дерева. Длинную косу Ярославы он расплетал нехотя и неаккуратно, неуклюже дёргая за пряди, заставляя её ойкать от боли.

– Придётся научить тебя обращаться с девушками осторожно. – Яра потянулась к мужу, пытаясь его обнять, но замерла, увидев в глазах холод. Только сейчас она начала замечать, что с ним творится что-то неладное.

– Зачем? – равнодушно уточнил он.

Ярослава вглядывалась в глаза Яруна, пытаясь найти в них знакомые весёлые искорки, чувства, радость или хотя бы раздражение. Но его взгляд был пустым и затуманенным.

– Ярун? Ты любишь меня?

– О чем ты?

– Ты женился на мне, потому что любишь, правда? – В голосе Яры появились первые нотки отчаяния.

– Чем ты опять недовольна? Я женился на тебе, потому что ты этого хотела и отдала приказ. Теперь что не так? – удивился парень.

– Что? То есть ты не выбирал меня? Почему ты вообще согласился? – вскрикнула Ярослава.

И тут впервые за долгое время в глубоких глазах Яруна забрезжило какое-то чувство, на лице промелькнула неясная эмоция. Казалось, он сражался сам с собой, мучился от душевной боли. Но затем эта крошечная искра сопротивления потухла и взгляд снова стал пустым.

– Я не мог не согласиться, раз ты требовала.

И только сейчас Ярослава поняла, о чём предупреждал Ярый. Привязав навью часть души, она лишила живого человека свободы выбора, его желаний и истинных чувств. Ярун потерял волю к жизни, потерял часть себя. А вместе с этим исчезли задор и дерзость, бесстрашие и обаяние, за которые в него когда-то и влюбилась Яра. Привязывая парня к себе против его воли всеми правдами и неправдами, она не понимала, что ломает его. А в итоге всё равно получила лишь равнодушие от чужого далёкого человека. Ярун теперь был послушнее собаки, спокойный и покорный, как кукла.

Вот только Ярослава добивалась совсем не этого!

Яростно рыча, она скинула со стола нож и деревянную поделку, отвернулась от удивлённого мужа. Даже видеть его не хотелось больше.

Не зная, как успокоиться и совладать с эмоциями, Яра вскочила с лавки, заметалась по дому, яростно бормоча что-то под нос. А потом сползла на пол рядом с печкой и зарыдала.

На чужом горе счастья не построишь.