Сказ о Халлеке Торсоне

— Это было не простое убийство. Марита Удр была единственной дочерью Хармана Удра, самого сильного мага Уртана и одного из самых сильных всего Хенлита. Его жена происходила из высших эльфов и умерла при родах. Более Харман не женился и Мариту воспитывал как наследницу. К совершеннолетию она достигла многого. Творила порой такое, чего побаивались касаться боги. После смерти отца она дополнила его изыскания своими и вполне могла бы войти в ряды титанов. Первой ошибкой Мариты стала попытка отыскать Великую хронику, книгу, в которую записывались все события с самого сотворения. В таких руках как её можно было бы переписывать историю и настоящее по своему желанию. Понятно дело, что боги помешали ей. Мариту схватили и заточили в месте, которое называют Алмазной Бездной. Но к тому времени она уже полностью овладела собственным направлением магического искусства, образованного из отцовских знаний и своих трудов. Всего через сто лет она вырвалась из Бездны. Отсидка её тоже многому научила, и Марита стала намного осторожнее. Она удалилась от людей, построила замок в предгорьях и стала заниматься углублением своего искусства. Неизвестно, что произошло позже, этих сведений нет в записях, но ещё лет через пятьдесят её заказали самому лучшему на то время наёмному убийце — эльфу-отступнику Изермилю. Пожалуй, он уступал только Эльдагару, но тот всегда работал только по своему усмотрению для удовольствия, если так можно сказать о хладнокровном убийце.

— Про Эльдагара я кое-что слышал, — кивнул Халлек.

— И хорошо что только слышал. Те, кто его видел, очень редко могли рассказать кому-либо ещё. Изермиль, готовясь к исполнению заказа, тщательно изучил Мариту и её образ жизни. И его угораздило влюбиться.

Низа усмехнулась и поворошила в углях прутком, разравнивая жар, чтобы пристроить туда ломоть ветчины.

— Но задание было заданием, а Изермиль славился тем, что не провалил ни одного заказа. Выполнил он и этот. Как ему удалось убить Мариту, неизвестно. Волшебница её силы обычно почти неуязвима. Я думаю, что он просто грамотно вычислил какое-то из её слабых мест, совсем без них не бывает. Однако, — Низа пожала плечами, — через ещё сотню лет Марита вернулась. Причём сразу в двух обличьях, в молодом и том, когда Изермиль убил её. В записях есть свидетельства, что она овладела силами времени. Возможно, Марита сумела воплотиться вновь с их помощью. Как бы там ни было, она окончательно стала затворницей, восстановила замок… а потом явился этот эльф. И попытался попросить прощения. С признаниями. Для начала она заперла его в собственноручно созданном подобии Алмазной Бездны. В своей же спальне, чтобы он помучался. А потом что-то случилось. То ли первая из настоящих междоусобиц, то ли очередной набег из Рыжих Степей. Марита была в отлучке, её замок был способен противостоять многому, но что-то пошло не так. Не знаю. Тот отрезок времени вообще очень плохо сохранился в хрониках. Изермиль погиб, находясь в Алмазной Бездне, и превратился в нечто среднее между живым и неживым, он сам обладал какими-то странными способностями. И исчез, до самого недавнего времени, — Низа покачала в пальцах пакет.

— Так а что там написано?

— Стихи, Халлек. Стихи. На западном старохенлитском диалекте.

Он покачал головой. Искусство стихосложения высоко ценилось на его родине, но посвящать его женщине никому не приходило в голову. Умение скальдов было близко к магии, и подобный поступок расценили бы как попытку любовного наговора. А за такое любая девушка Нордхейма и на нож посадить может.

— Одно другому не мешает, — заключил Халлек, подумав. — Закончим с Рийей, занесу письмо.

— Для этого тебе придётся отыскать Мариту. Её сейчас и называют Хозяйкой Времени. Замок лежит в руинах, но иногда он как бы восстанавливается, будто всё ещё существует где-то в другом потоке времени.

Халлек переставил прутики с ветчиной, снял готовые и протянул один Сахили.

— Хорошо. Надо — отыщу, — пожал он плечами.

Глава 49

Утро было пронзительно холодным и звонким. Халлек сделал несколько кругов по поляне, чтобы разогреть кровь, и принялся растепливать костёр. Сахиль и Низа, полночи о чём-то шептавшиеся, поднимались с неохотой, но через час небольшой отряд углубился в леса. Здесь их вела только палочка-указалочка. Деревья за ночь превратились в усыпанные ледяными самоцветами изваяния, но с восходом солнца они вновь стали тёмными и волглыми, потеряв очарование. С ветвей и лап постоянно капало, тропа к полудню совсем истончилась и рассеялась. Лес постепенно густел, но не настолько, что нельзя было проехать верхом. Воздух, насытившись влагой, стал вязким, глушил звуки, как только день повернул к сумеркам, стал ложиться прохладный туман.