Сказ о Халлеке Торсоне

Это стало роковой ошибкой. Через пару мгновений шнуровка, крепившая брезент к борту, отлетела, хитро выдернутая изнутри, и над высокими бортами появились латники, вооружённые стальными самострелами. Смуглые лица и особенности доспехов не оставляли места для сомнений — Сусассе надоели набеги орков и Фируз снарядил караван-ловушку. Тяжёлые стрелы легко поражали орков, пренебрегавших защитным снаряжением, а прочные борта укрывали ноги и нижнюю часть тела, сусассцев нельзя было достать мечами и ятаганами. Сравнительно небольшой отряд орков был выкошен почти без потерь, а Халлек, получивший по голове чем-то тяжёлым, очнулся связанным в одной из повозок. Над ним покачивались сухощавые обитатели саванн в шлемах с тюрбанами. Они молча смотрели на него. Дисциплина в войсках султанатов была драконовская, и за недозволенный разговор с пленником запросто могли всыпать две дюжины плетей.

Все восемь или десять, он точно не запомнил, дней пути ему давали только воду с какой-то гадостью, погружавшей сознание в сумерки. Тяжеловозов и массивные грузовые повозки сменили обычные лошади и обозные телеги, и в конце концов отряд прибыл в какой-то город. Пока его волокли к темнице, Халлек зыркнул по сторонам и опознал пару орков и — надо же! — обмотанного бинтами, но вполне живого Шай-Яо. Однако упрятали их раздельно, перемешав со всяким местным мелкобандитским сбродом. Пока Халлек приходил в себя после доставки, на него почти не обращали внимания, но через несколько дней в довольно просторном каземате началось какое-то странное шевеление. Появился ещё один новый обитатель, непохожий на уже примелькавшиеся рожи щипачей и «булочных» воришек. Он переговорил с тройкой самых весомых личностей, после чего направился к подвешенной на цепях к стене койке нордхеймца.

Гость отличался не только добротной, хотя и простой, одеждой, но и всей манерой держаться. Лицом он тоже нисколько не походил на тутошнее жульё, пороки этого сусассца, если они у него имелись, не оставили ни малейшего следа. Самое главное, подвеска при его приближении начала ощутимо нагреваться. Значит, пришелец непрост. И вообще зашёл сюда целенаправленно, а не как заключённый.

— Вот ты каков, значит, — негромко протянул он и кивнул на дверь. — Пойдём.

Говор у него был правильным, на имперский манер, с едва заметным акцентом. Голубые глаза не редкость для сусассца, но без поволоки лёгкого безумия, свойственного многим в этих землях.

— Что, просто так выйду? — Халлек даже не пошевелился, несмотря на то, что окружающее общество ему порядком надоело.

— Меня зовут Маалик, что значит «вестник». Но вести, приносимые мной, могут быть разными. Чтобы моя новость не стала для тебя подобна иссушающему жару пустыни, поставь в стойло осла упрямства, сядь на коня благоразумия и следуй за мной.

Халлек пожал плечами. Он знал, что цветистость речи считалась в этих краях признаком принадлежности к благородным и образованным сословиям. Маалик двинул кулаком в дверь, охранники выпустили их и вскоре спёртый воздух подземелья сменился приятной прохладой южной зимы. У выхода на улицу их ждал крытый экипаж.

— Прошу, — Маалик, не дрогнув лицом, открыл дверку, будто приглашая в экипаж своего господина. Внутри уже кто-то сидел, и нордхеймца стиснуло с двух сторон. Но продолжалось это недолго, попетляв по узким улочкам, они въехали в обширный двор, окружённый белёными стенами высотой в два человеческих роста. Кроме стен, двор прикрывали незнакомые высокие, массивные вечнозелёные деревья с мягкой короткой хвоей, а на помостах вдоль верха этого укрепления бродили стражи. Дом тоже был похож скорее на укреплённый блокгауз, неведомо по чьему капризу расписанный поверх побелки запутанными узорами, от которых двоилось в глазах.

Маалик завёл его в тёмный коридор, пропахший чем-то непонятным, резким, но не противным. Скорее, так могли пахнуть незнакомые приправы, если бы у кого-то хватило ума просыпать драгоценные пряности по всему полу. В дальнем конце открылась дверь, в проёме показался толстяк в усыпанном каменьями и расшитом золотом халате, махнул рукой, мол, проходи. Вестник похлопал Халлека по плечу:

— Надеюсь, сума с рассудительностью при тебе, и крысы поспешности не прогрызли в ней дыры. Прощай.

Халлек покачал головой и пошёл к приветливо улыбающемуся толстяку. Вблизи его улыбка была какой-то маслянистой, и нордхеймец понял, что губы привратника накрашены! Что отразилось в глаза Халлека, он сам не ведал, но толстяк впечатался спиной в стену и забормотал невнятно, отстраняясь. За порогом был заботливо обустроенный квадратный двор, шагов тридцать на сторону, не меньше. В нём росли диковинные раскидистые деревья со стрельчатыми листьями, разнообразные пахучие кустарники, журчал сложный фонтан-горка. Здесь, несмотря на совсем недалёкую зиму, было тепло. Двор надёжно укрыт от ветра, а южное, высокое даже зимой солнце неплохо нагревает его.