Сказ о пути

Принцесса никак не выразила неудовольствия его тоном, напротив, улыбнулась в ответ, и совсем без иронии. На щеках ее обозначились такие же ямочки, что и у Уни. И выражением лица она напоминала его милую хозяйку, хотя была старше той лет на тридцать.

На стене, как и в доме Уни, висел большой портрет Королевы. Сравнивая двух правительниц — бывшую и настоящую, Дийк отметил, что кроме цвета одежды у них не было ничего общего. Круглые глаза Принцессы лучились легкомысленным весельем. Важной и величественной она могла показаться лишь в первый момент. Пожилая девочка — такое определение хотелось ей дать. Даже высокая прическа серебристых волос, как оказалось при ближайшем рассмотрении, венчалась вовсе не короной, но двумя розовато-лиловыми бантиками.

— Вот и хорошо! Но не обсуждать же важные дела на голодный желудок? Мне кажется, вы еще не завтракали, и мне бы хотелось попросить вас разделить со мной мою скромную трапезу. Обычно я встаю поздно, и завтрак у меня не утром, а днем.

Промир пробормотал слова благодарности.

Стол во дворце не сильно отличался от стола его хозяйки — и набором блюд, и посудой. Было много сладостей и фруктов, а в качестве напитков преобладали сливки и виноградный сок. Подававшие еду слуги двигались быстро и весело, и даже слегка пританцовывали, лавируя между мебелью и позванивая подносами, словно бубнами.

Насытившись, Дийк с удовольствием откинулся на спинку кресла и обратил выжидающий взор на сидевшую напротив женщину. Принцесса промокнула испачканные вишневым сиропом губы салфеткой, затем с мечтательно-рассеянным выражением принялась сворачивать из нее то ли кораблик, то ли журавлика.

— Тело ваше насытилось, и теперь ждет насыщения душа, не так ли? Задавайте же свои вопросы. Я внимательно слушаю.

— Расскажите о вашем мире. Что должно было произойти, чтобы он стал таким, как теперь?

— Вам понравилось у нас? Конечно, да, иначе и быть не может. Вы можете остаться здесь, и ваша милая девочка тоже. Мы всегда рады гостям, которые согласны стать людьми.

Кораблик, видимо, не получился, и Принцесса смяла салфетку в комок и метким щелчком отправила в пустую тарелку.

— Я и так человек.

— О нет. Еще нет, — она покачала головой (лиловые банты запорхали, словно две бабочки), смягчая свое отрицание улыбкой. — Послушайте, и сами все поймете. Тем более что вы просили рассказать историю нашего мира. Не так ли?

Промир кивнул:

— Буду весьма признателен за ваш рассказ.

— Наша Королева, — движением подбородка Принцесса указала на портрет, — о которой, думаю, вам уже поведала Уни, была великим ученым. В то время, в которое она жила, наш мир представлял собой не лучшее зрелище: неурожаи, междоусобные войны, болезни. Леса вырубались, почва оскудевала, люди умирали чаще, чем рождались. Королева долго раздумывала об этом и пришла к выводу, что виной всему несовершенство человеческой природы. У каждого человека в душе есть хорошее и плохое, темное и светлое — у кого-то больше света, у кого-то тьмы. Королева изучила все умные книги, которые смогла достать, и в конце концов нашла способ, как отделить одно от другого, тьму от света. Это достигалось путем особой операции. Отделенная от света тьма поначалу уничтожалась. Но люди, подвергшиеся операции, спустя несколько дней отчего-то заболевали, и вылечить их не удавалось. К счастью, таких было немного: очень скоро Королева разобралась, в чем дело, и тьму стали сохранять. Так появились текры.

— Текры? — переспросил Дийк. — Уни что-то говорила на их счет — но что это есть такое, я не понял.

— Вы и не смогли бы понять — текры есть только в нашем мире, и нигде больше. Название им дала Королева. Поначалу операция была долгой и сложной, но со временем становилась все проще и безболезненнее. В числе самых первых Королева провела ее на себе — конечно, с помощью мудрого лекаря, которому безусловно доверяла. Затем — на своих близких. В конце концов все ее подданные стали людьми, отделив себя от текров. Теперь такая операция проводится сразу после рождения, и уже младенец становится человеком — светлым и чистым, свободным от тьмы и зла.

— Вы хотите сказать, что за стенами города бродят ваши же части?..

— Не совсем так. Но в целом верно. Не стоит их жалеть, странник, ведь это не люди. У них нет души — за стенами города обитают лишь сгустки тьмы, злобы и ярости — всего того, от чего издавна мечтал избавиться человек.

— Сгустки тьмы… вашей тьмы! — которую вы вселяете в какие-то иные тела?

— Тела домашних животных. Новорожденных телят, ягнят, поросят. Конечно, после этого они перестают быть домашними животными, кроткими, приносящими пользу. Становятся отвратительными — и внешне, и внутренне.

— Бедные ягнята и поросята… Но ведь вы отсекаете не только тьму! А также способность страдать, печалиться. Сужу по моей милой хозяйке.

— Это тоже негативная способность, тоже тьма. Когда вы станете одним из нас, станете человеком — вы почувствуете, насколько легче и приятнее жить без всего этого груза.

— Постойте, вы хотите сказать, что и меня подвергнут этой вашей операции?!