Сказ о Владе-Вороне (СИ)

Он стал властелином Нави еще до того, как Яга принялась прясть кудель из человеческих судеб, а Моревна родилась. Это он яйцо сторожил, которое Род снес в виде уточки. Именно в его ведении находились источники живой и мертвой воды, но самому Кощею они были без надобности. Поначалу он свободно по всем мирам ходил, а потом, после битвы с правянами, затворились перед ним врата Прави, и только Велес — хранитель путей — водил Кощея, когда нужно было его присутствие на Советах. А затем и люди предали исконную веру, мороку вражескому поклонились, от всего своего отреклись и тем преградили проходы в Явь.

Являясь наполовину птицей, Ворон, наоборот, мог путешествовать где и когда вздумается, но прижился почему-то именно в его дворце, вылетая лишь изредка, носясь наперегонки с ветрами и подсматривая за смертными, а потом рассказывая, что видел.

Люди сами не знали, во что верили. Одни называли Ворона злой птицей, другие наделяли чертами совершенно противоположными, а поскольку Кощею в довесок досталось царство подводное, и часто звали его не иначе как змеем морским, то миф борьбы змеи и птицы так и пошел блуждать в сказаниях людских по всему их смертному миру.

Помнится, когда Влад рассказал ему пару таких легенд, Кощей долго смеялся.

Он не помнил, когда именно возникла у него идея войти в мир людей. Со временем она захватила его полностью и безвозвратно. Однако путешествовать по мирам можно было, лишь хорошенько изменившись. Боги из верхнего мира спускались в людской, лишившись бессмертия. Самим смертным удавалось путешествовать как угодно: хоть в Правь, хоть в Навь, но с единственным условием — вначале умереть. Некоторые умудрялись шляться туда-сюда, словно по своим землям, что раздражало, а порой веселило. Одних падчериц перебывало столько, что Кощею надоело их считать. Но как умереть бессмертному?

Казалось — все просто. Не можешь сам, кто-нибудь обязательно поможет. Всего-то дел: подкинуть какой-нибудь женщине зернышко с мирового древа или рыбу-золотое перо. Дураки рождались легко, не только простолюдины, но и царевичи. А лягушек на болоте хоть отбавляй, всякая, какая не кровожадная, — царевна.

Дураки на то и есть, что приходилось им помогать: то сам Кощей, обернувшись старичком, рассказывал, как к нему в царство проникнуть, то Иваны справлялись сами и доходили до Макоши-Яги. А дальше… один алатырь камень от входа оттащил, другой — платок у бабки выкрал, третий взял клубок с нитью собственной судьбы и побежал по ней, пока та не иссякла, а где окончилась нить, там и граница царства загробного.

Искать ларчик со своей смертью Кощей не мешал, добывать искомое — помогал даже. В конце концов добился своего, да только не заладилось у него с возвращением к людям: первая жизнь, вторая, третья… Он и правил, и нищенствовал, бродил по дорогам неузнанным и сидел в тюрьме. Вскоре и сам себя забыл и, если бы не Ворон, так и скитался бы в мире смертных вечным пленником. Так что злиться на вестника точно не входило в его планы.

Окончательно поняв это, Кощей позволил себе прислониться спиной к стволу дуба и заснуть.

…Солнце успело упасть почти к горизонту, от темного леса протянулась длинная тень, а на востоке виделись уже ясные крупные звезды.

— Пора домой, — сказал Влад и легко поднялся на ноги, протянул руку и, когда Кощей принял ее и встал, потребовал: — Но не оживляй больше!

— Держи карман шире! — мигом взъярился Кощей.

— Да ты не понял. Я бы так и так к тебе вернулся, — заявил тот.

— Птенцом, ну-ну… — с угрозой в голосе проговорил Кощей. — А мне тебя растить еще пришлось бы.

— Но птенца я тебе уже напророчил, — не унимался Влад.

— И пусть, будет очередной Ивашка, сын вороний, — Кощей пожал плечами. — Надо только будет дочек наплодить про запас, а тебе узнать, как нынче люди к непорочному зачатию относятся.

Влад, пусть и был в людском обличии, от такого заявления каркнул.

— К твоему сведению, мы, вороны, терпеть не можем незваных гостей.

— Я помню, — ответил Кощей и расхохотался.

А вороненка они все-таки нашли, но это уже совсем другая история. В конце концов все, что вещая птица напророчит, — правда.

Вместо эпилога

Холодно. Холод сковал небо и землю. Только и осталось смотреть, как кружат редкие снежинки да убегает вдаль размытая, грязная дорога. Старики сказывают, нельзя в Велесову ночь пускаться в путь. Кто ж по доброй воле отправится по такой? Влад посмотрел бы на чудушко. А еще каркать на луну так и тянет, да только не сейчас. Не в образе человека, хотя… почему бы и нет?

— Кар! — изрекает он и слышит короткий смешок. Не оборачивается: знает, кто стоит за плечом. Близко, но все-таки далековато. Пока.

— Ипостаси спутал, птица моя?

Влад фыркает. Сейчас сорвется ввысь — только его и видели… однако лениво. К тому же бросать Кощея сейчас — последнее дело. До первых петухов врата в Явь открыты, а поглядеть ему наверняка охота на многое.