Сказ о Владе-Вороне

Многое об этих двоих Златоуст сказывал. Считались братья старшими богами наравне с Велесом и Сварогом. Лишь им, четверым, Род шепнул о замысле своем: зачем создал три мира и к чему должны прийти люди. С тех пор стал Сварог справедливым судией. Велесу были ключи от всех миров дадены. Близнецам же разлука предстояла. Несмотря на то, что были они очень дружны, Чернобог в мир Нави отправился. С тех пор повелось: Белобог — Бог Созидания — помогает людям творить новое, а Чернобог — Бог Разрушения — забирает в мир Нави то, что должно умереть, дабы люди продолжали развиваться, стремились к созиданию и дальше, а колесо жизни делало за оборотом оборот.

Кощей, правда, фыркал постоянно, эти сказки слушая. Звал Влада птенцом неразумным, когда тот пересказывал, о чем Златоуст баял. Волхвы полагали, будто отошел Род от дел, оставив заместо себя Сварога. Да только ведь именно Род — Творец и Созидатель. Он яйцо снес. А Кощей его охранял. Что ж выходит? Не одни из старших братья-близнецы, а самые старшие и есть?..

Правда, держал Влад подобные мысли при себе. Отчего-то казалось, не стоит в дела чужие лезть. Желает Род равным среди равных считаться — исполать ему. Удумал Кощей жить в Нави — так и живет, а по собственной воле ли принял мир загробный под руку или кто ему насоветовал — не имеет значения.

— Это ж получается, мы — все, а нам взамен — ничего?! — заикнулся было Перун и осекся, поняв, что выдал себя с потрохами.

— Знаешь, дружок, — рассмеялся Велес и зашипел по-змеиному: — З-с… — ря людишки’с меня богом торговли зовут, ты, как погляжу, меня всяко переплюнул!

— Отвратительны твои речи, брат! — грозно произнес Сварог. — Участие и помощь просто так дарят, а не за тем, чтобы одариваемый в будущем отдарился. Нехорошо это. Не по-нашему. Никого коварством вязать и слугами делать не будем! А коли начнем, пусть пребудет с нами забвение!

Голос поднялся над теремом, зазвенел в высях. Перун поежился.

— Вязать-вязать, — с усмешкой протянула Макошь, снова склонившись над куделью. — Вязать хорошо, а вот связывать… — она задумалась, да так и не договорила.

Смотрел Влад на нее и никак не мог ни убедиться, ни разувериться в том, будто видит свою любимую нянечку. Если к Яге он являлся свободно, часто в ее избе сидя и разговоры разговаривая, то к Макоши подходить не стал бы. Здесь она являлась богиней сильной, хранительницей навьих пределов и нитей судеб.

— А ты что скажешь, Кощей? — спросили одновременно Ярило и Хорс.

Тот поднял брови в удивлении.

— А нужно ли мне воздух сотрясать, ежели вне зависимости от заблуждений и уверенностей всякий живущий рано или поздно переступит пределы моего царства? — ответил он вопросом на вопрос. — Мне и раньше людские суеверия безразличны были, и ныне ничего не изменилось, не изменится и впредь.

— Да! Но раньше ты жил в Яви свободно, — напомнил Перун, — только на Небеса ходил с подмогой Велеса, теперь же… — он развел руками. — Путь закрыт.

— Так вовсе не потому, что на Руси новый культ принять решили, я не держу более двора в Киеве, — сообщил Кощей. — Кому как не правянину о том знать? Али ты лукавишь? Поссорить меня с хранителем путей вздумал? Мне хватает власти и дел в Нави, а меж мирами свободно вестнику моему летать, а не мне: он крылат, молод и ему пока интересно в чужие дела лезть.

Влад вздрогнул. Почудился ему упрек в словах и голосе. Если все зашло столь далеко, что Кощей прилюдно распекать его начал, грянет буря вскорости.

«Вот отчего беда одна не приходит?» — понурился Влад и едва не вскрикнул: укололо в плечо так, словно кто-то иглу невидимую, раскаленную вогнал в него со всей силы. Вновь вызывает его один из тех людей, кому подарил он свое перышко. И то не Златоуст, который действительно лишь в нужде им пользовался, да и знал о совете в Прави устроенном: не побеспокоил бы.

Кощей почувствовал, глянул остро, к счастью, не сказал ничего, нахмурился лишь. С ним Влад поговорит потом. И повинится. В конце концов, он же вестник Кощея: не должен срываться посреди совета, неуважение к присутствующим проявляя, и нестись незнамо куда. Вот только пытку терпеть, когда будто железом каленым жгут, он долго не сможет.

— Значит, так тому и быть, — молвил Белобог звучным глубоким голосом. — Люди вольны поступать так, как считают нужным, но и мы — тоже. Пусть всяк сам решает: собой ли остаться, имя ли новое принять, отвернуться ли от людей, быть ли наблюдателем незримым или и дальше влиять на род людской.

— Лети, — процедил Кощей сквозь зубы.

Влад с места поднялся, в пояс поклонился присутствующим, а Кощею — до самого пола и, стараясь не ускорять шага, вышел из терема. Лишь на крыльце позволил себе птицей обернуться, тотчас в синь небесную взмыл и полетел, куда перо звало. Левое крыло чуть немело, но ничего, перетерпеть не так уж и сложно. О чем он не догадывался, так о зашедшем о нем разговоре меж Кощеем и Велесом.

Глава 2

— Не узнаю тебя, змей.

— От змея слышу, — немедленно ответил Кощей. — Не ты ли у нас Полоз Золотой? А еще меня попрекать взялся.