Сказ Про Иванушку-Дурачка. Закомуринка двадцать девятая (СИ)

– Пожалуйста, дединька!

Засим дединька в мерзком склерозе жутко заерзал на занудной занозе, как жук на навозе, и возговорил, указуя на индивидуума в сомбреро:

– А эвто що за хлопец в рваных гороховых джинсах и такой же расцветки тапочках? Он так аппетитно пахнет свежим зеленым горошком! Где-то я уже видел энтого индиивидума, вот токмо где?

Огняночка с горячеватостью отвечала:

– Где, где! В хурде-мурде! Эвто, дедусенька, мой муж, сиречь законный супруг! Он – легитимный монарх, сиречь батюшка-царь, а я – легитимная монархиня, сиречь царица-матушка! Нас попытались свергнуть такие-сякие скверноподданные, понимаешь, боляре, сиречь взбунтовщики, и таперича мы – в решительных бегах!

– И шо же вы собираетесь теперичка робить?

– Таперча мы собираемся жить в моей родной деревне – в качестве га... га... гасиендадос!

– Га-га?

– Так точно, га-га! Га... га... га... га...

– Го-го! Ах, як это замечательно! А як зовут энтого га... га... гасиендадо?

– Як, як! Так-сяк!

– Ну а всё-таки, як?

– Як, як! Ни так, ни сяк!

– Вах, як именно? Як же его имя?

– Як, як! А имя ему – Горох!

– Горох?

– Вот именно!

– Хо-хо, Горох, ёшкин кот! А по батюшке?

– Горох!

– Хо-хо! А по матушке?

– Горох!

– Хо-хо! А как его рекло?

– Горох!

– Хо-хо! А как его фамилия?

– Горох!

– Хм-хм, ёшкин кот! Стало быть, ты топерь зовешься Огнянова-Горохова?

– Да!

– Да?

– Нет!

– Нет, ёшкин кот? Так, стало быть, ты топерь зовешься Горохова-Огнянова?

– Да!

– Да?

– Нет!

– Нет? А как?

– Сама пока ощо не знаю! Но авось узнаю! Деда, а деда!

– Шо?

– Ты обещал сделать меня счастливой!

– Я обещал?

– Да!

– Когда?

– Давеча!

– Ну, раз обещал, сделаю!

– Когда?

– А когда тебе нужно?

– Прямо чичас!

– А чё для энтого нужно?

– Отправь меня вместе с законным супругом и его любезным баяном в мою родную деревню!

– Именно в деревню? И талды ты будешь счастлива?

– Да, именно! Ведь я принесу в родную деревню газеты со свежими новостями!

– Счастливая деревня! А разве газеты не сгорели совместно с хоромами?

– Сгорели! Но потом возродились – совместно с хоромами!

– Врешь! – вскочил дедушка с табурета, как конь с паркета.

– Фиг-то там, ёшкинам кошт!

– А вот и не вру! – Катя достала из декольте одну часть сгоревших, но возрожденных газет, подняла вторую часть с пола и объединила всё в общую пачку, тепло, понимаешь, шепча: – Газеточки вы мои чудненькие!

– И ты унесешь эвти твои чудненькие газеточки из моей хоромины навселды-навселды? – прохрипел дедушка и нащупал величайшую своей жизни угрозу – торчащую из штанов здоровеннейшую занозу.

– Фиг вам!

– Навселды-навселды!

– Фиг-то там!

– Ах! – дедок встал в патетическую позу, выдернул из своих пепек грозную занозу и вскрикнул в итоге в неимоверном восторге: – Ах, ёшкин кот, как хорошо! Эй, сапоги!

– Шо? Що? Чё? Бац! Бац! Бац!

– Вы где?

– Мы тут, под столом! Бац! Бац! Бац!

– Шо, що, чё вы там робите?

– Тараканов давим! Не слышишь, что ли? Бац! Бац! Бац!

– Таперь, наконец, слышу! – и дед бац на табурет, как конь на паркет.

– Бац, бац, бац!

– Сапоги!

– Шо? Що? Чё?

– Вылазьте из под стола!

– На шиша?

– Отнесите госпожу Екатерину Огнянскую-Гороховскую вместе с чудненькими ея газеточками, понимаешь, а также с законным супругом и его любезным баяном в родную ея деревню!

– Так тощно! Так тошно! Так точно!

– И сразу же возвращайтесь!

– Так тошно, так тощно, так точно, вашсясь!

– Да смотрите, одни, без наипрекраснейшей русской костки, не возвращайтесь! – строго-настрого прикрикнул на сапоги дедушка и трожды щелкнул перстищами.

– Так тощно! Так точно! Так тошно!

– Ну, будь счастлива, Катя! – сказал старичина в тяжкой кручине и всхлипнул.

– Хорошо! Авось буду! – бодро ответила Огняночка и опустила газеточки в декольте, обулась в сапоги, а на шею взгромоздила муженька с баяном да котомкой.

– Будь счастлива, Катя! – сказал Иванушка и всхлипнул. – Однозначно!

– Хорошо! Авось однозначно буду!

– Будь счастлива, Катя! – сказала скатерть-самобранка, всхлипнув.

– Будь счастлива, Катя! – сказали обадва блюдца, всхлипывая.

– Будь счастлива, Катя! – сказала, всхлипнув, бомба.

– Будь счастлива, Катя! – всхлипнув, сказала евродверь и добавила: – И запомни: я открываюсь на волшебное слово «сезам»!

– Зам... зам... зам... зам... – повторило эхо, а засим... сим... сим... сим повторило и само себя... бя... бя... бя: – Мза... мза... мза... мза...

И так они все долго еще всхлипывали и повторяли это «Будь счастлива, Катя! Будь счастлива, Катя! Будь...», а Катя была уже далеко! И только эхо за ними всхлипывало, повторяя:

– Тяп! Тяп! Тяп! Тяп! Тяп! Тяп! – и засим повторяло, всхлипывая, само себя: – Птя! Птя! Птя! Птя! Птя! Птя!

Остались дедулечка и Иванечка без женского тепла. Вот сидят они за столом кротко-кротко и вздыхают, как круглые сиротки.

– Ах, грустно, Иванечка! Всё пропало!

– Ух, грустно, дедулечка! Да, всё пропало!

– Скучно, Иванечка! Всё-всё пропало! Выкушай яблочко!

– Фиг вам!

– Скучно, дедулечка! Всё-всё, понимаешь, пропало! Хрум-хрум! И ты выкушай яблочко!

– Фиг-то там!

– Расскажи хоть сказочку, Иоанн! Хрум-хрум!

– Я тебе, разлюбезный дедульче, сказал бы еще сказку, да дома забыл! Хрум-хрум!