Сказъ про царевича Симеона, Бабу Ягу и тайные службы

Следом плотной кучкой едут старшие. Сам Кощей на своём чёрном коне, покрытом чёрными латами, с ним Басов, Юсуфов, другие начальники. Едут, о чём-то судят между собой. Тут каждый со своим оружием. Кощей с самострелом[1], Басов с Юсуфовым двустволки прихватили, другие — кто с винтовкой трёхлинейной, кто с "Сайгой" современной. Лясы они точат, но тоже, по сторонам поглядывают, постреливают. Но они-то за зайцами и прочей дичиной не нагибаются, не барское это дело, до земли кланяться, на то Кощей на охоту челяди прихватил. Те учёные, всё подберут, распишут, кто что подстрелил, уложат. Будут начальники потом добычей хвастаться.

Славяна Яковлевна пристроилась им в хвост. Едет на Сивке без седла и узды, да и зачем они? Сивка друг верный, старинный, не уронит, не тряхнёт лишний раз. Да и сама Славяна в конном деле дока, на любом коне усидит, с любым сладит. А сейчас вспоминает, как дядя Яков сдался на её капризы и взял в первый раз на охоту. Было ей тогда всего десять годков, а охоту вёл сам царь Пётр Алексеевич. Тот держался просто, если не знать кто таков, то и за простого ловчего принять можно было. А рядом с ним компания яркая, одни только Лефорт с Меньшиковым чего стоили, два щёголя. А дядя Яков скромненько держался, всё за дочкой присматривал, как она с детским мушкетиком своим обращалась. А она хорошо управлялась, тогда, помнится, трёх зайцев подстрелила и лису.

Следом нестройной колонной едет публика помельче. В этой толпе и Феодор Периклыч, как и Кощей, с самострелом. Тоже поддался азарту, по сторонам зыркает, постреливает. Тоже не мажет, уже взял зайца и тетерева. Но, скажем прямо, мухлюет наш псионик. Что ему стоит мыслью своею приморозить дичину, чтоб сидела и стрелу ждала? Да ничего не стоит. А меткости чтоб в сидячего зайца попасть у него хватает. Басов от своих ребят требует, чтобы огневая подготовка была выше среднего. Вот и пригодилось.

Долго ли, коротко ли они так ехали, но вдруг Серый остановился, повёл носом.

"Так! Где-то тут они проходили!"

Ткнулся своим чутким носом в землю, прянул туда, сюда, пробежался по кругу и вышел прямиком на свиную тропу. Мощные звери, хорошо пропахали снег. А Серый рыкнул, ругнулся, значит, по-своему, по-волчьи.

— Что не так, — уточняет Семён.

"Хитрые, сволочи! Идут так, чтобы быть от нас под ветром. Они нас чуют, а я их нет. Так и уйдут опять за Смородину."

— А они там не сварятся? Речка-то не простая.

"Простые бы и сварились, а у этих шкуры дублёные, их и адской смолой не в раз обварит."

Посудили ещё, порядили немного, настоял всё же Семён, чтобы остальных предупредить. Волчара фыркнул, но вынужден был согласиться: стаей гнать этих свиней сподручнее. Так и побежали к основной охоте.

Услышав новость, охотники подобрались, убрали лёгкое оружие, взялись за серьёзное. У кого охотничьи ружья — вынули дробовые патроны, стали снаряжаться пулями по серьёзнее, заговоренными особым образом, такими и слона свалить можно. Кощей же самострел разрядил и за спину повесил, в руки взял свой любимый топор. Молодняк незаметно оттеснили во второй ряд: свиньи эти — звери опасные, нечего неопытным под клыки и копыта лезть. А вот царевич наш, как-то само собой оказался среди старших. Тоже тетиву с лука снял, убрал его в колчан. Под насмешливым взглядом Басова и одобрительным Кощея перебросил из-за спины рогатину[2].

Посудили, порядили, умишком пораскинули, но как ни крути, а много не надумаешь. Издревле, ещё от волков повелось, как вести эту охоту: раскинулись широкой цепью и погнали стадо. Царевич же пристроился на фланге, что заходил вдоль Смородины, отрезая свиньям путь к бегству. Тут, значит и Серый подсобил: бежит, завывает, свиньи чуют волка, да ещё такого, испугаться должны, повернуть.

Должны…

А они знают, что должны?

На поляну в пойме они выскочили одновременно. Семён-царевич на Сером волке и огромный секач, вожак и хозяин стада. Старый, огромного роста, в холке если и уступает Серому, то не на много. Этот не привык отступать. Ещё подсвинком дрался с такими же, всегда побеждал, потом гонял волков и медведей, других секачей в землю втаптывал. Что ему этот человечишка со своей тыкалкой? Да и волка, хоть и сказочного, он не испугался. Видал таких, не раз на клыки поднимал.

Семён спешился, выставил вперёд рогатину. Тут ясно, будет битва, после которой останется только один. Бежать не получится, даже если б гонором не заедало. Этот свиной догонит, затопчет и разорвёт. А вот Федьку, что за ним увязался, лучше отсюда убрать, потому и крикнул:

— Периклыч! Скачи, зови наших!