Сказ столетнего степняка

– Советская власть, коммунистическая партия заботится о казахском народе! Мое убеждение – в Казахстане необходимо провести революцию! Малый Октябрь, так сказать! Усиление классовой борьбы – необходимость социалистического развития! Мы приняли решение провести немедленную конфискацию имущества богатых, а самих их выслать из республики, ускорить коллективизацию! Я написал письмо товарищу Сталину о необходимости проведения второй, малой Октябрьской революции, в Казахстане, и товарищ Сталин одобрил, поддержал эту идею! Более того, товарищ Сталин собственноручно подписал, завизировал, что это единственно верное решение! Ясно?!. Или вы против такого решения? А-а? Против меня? А может, против Сталина? А-а?

Тут уже многие умолкли. Но оставались герои, которые стояли до конца и активно возражали: речь идет о судьбе всего народа. Как бы перегиба не получилось… не пострадали бы невинные люди!

На что Голощекин, участвовавший в казни и собственноручно стрелявший в русского царя Николая Второго и его детей, безжалостно ответил:

– А революции без жертв не бывает!.. Конечно, постараемся не допустить перегиба, но слабинку давать тоже не советую! Так что, вперед, начинаем великое дело – Малый Октябрь!

И пошло-поехало! Своих противников, пользуясь поддержкой ЦК, он потихоньку усмирил, а особо непокорных просто уничтожал физически. До сих пор окутана тайной гибель политически проницательного, молодого, феноменально одаренного и отчаянно смелого патриота казахского народа, самого яростного противника сумасбродной политики Голощекина Смагула Садвакасова, которого вызвали на работу в Москву, а затем тихо отравили. В начале тридцатых годов прошла волна репрессий – многих известных и неугодных лиц отправили в ссылку, посадили в тюрьмы, а часть из них расстреляли по приговору скорого суда.

Таким образом, усилив свою позицию, распоясавшийся Голощекин приступил к осуществлению кровавого плана – второй социалистической революции в степи под названием Малый Октябрь, практически уничтоживший большую часть казахского народа!

Конфискацию у казахских баев – богатых начали повсеместно, и политическое руководство страны позаботилось, чтобы в этом деле приняли активное участие казахские партийно-советские активисты и неимущий класс.

Самое ужасное, беднота искренне верила в то, что богатые люди – плохие люди, и надо их уничтожать! Это долг каждого. И если их уничтожить полностью, то настанет всеобщее благоденствие.

И бедные люди сели на коней.

Конфискация в двадцать девятом году шла полным ходом и под нее попадали даже середняки. Баев всей семьей высылали в итжеккен – туда, где запрягают собак, в Сибирь. Я присутствовал однажды при раскулачивании крупного бая нашего рода аксары акымбет кереев Кенесбая. О его богатстве ходили легенды. Сказывали, что однажды, когда Кенесбай скакал в степи, ему встретились всадники, перегонявшие табун лошадей в сторону Омска для продажи на базаре.

– Не рановато ли на базар? Там сейчас цены невысокие, ведь лошади еще не набрали нужный жир, – говорит Кенесбай, быстро оценив наметанным глазом кочевника состояние табуна.

Те отвечают:

– Да, но нам позарез нужны деньги!

– Тогда продайте их мне за ту же цену, какую дают сейчас на базаре!

Путники с радостью соглашаются, так как до Омска еще несколько сот верст, и, продав коней, они выиграют столько времени. Тогда Кенесбай вытаскивает из-под седла мешок с деньгами и расплачивается тут же, в степи, за четыреста голов лошадей! Подумать только, если у него под седлом столько денег, сколько же их дома, в сундуке?!

Он каждый год раздавал своим сородичам согым – лошадь для забоя на зиму. Весь его аул, можно сказать, работал на него – пас скот, но и жил за счет этого скота. Никто не голодал, благодаря ему. И вот, пришла пора прощаться. Тяжелая была эта картина! Вооруженные конвоиры никого близко не подпускали к баю и его женам. Испуганные дети молча прятались за подолами матерей. Кенесбаю разрешили запрячь коня в телегу-арбу и погрузить домашний скарб – предметы первой необходимости. И это все! Бай и его домочадцы сели в телегу под присмотром вооруженных конвоиров молча. Все происходило в полной тишине, и от этого становилось еще тяжелее. Некогда могущественному баю даже не дали слова на прощание сказать. Люди тихо бормотали: кош бол! – прощайте! На что бай отвечал кивком головы. Женщины всхлипывали.

Строгий представитель советской власти обвел строгим взглядом разношерстную толпу.

– Ну, что? Жалко вам бая? Да он же угнетатель, кровосос! Столько лет сидел на вашем горбу! Все это богатство, весь его скот теперь принадлежит вам. По закону! Так что радоваться надо, братья бедняки, что советская власть и партия большевиков избавляет вас от таких эксплуататоров трудового народа! Справедливость восторжествовала! Теперь его место в Сибири! Туда ему и дорога! А ну, марш!