Сказаниада

Котеня рассказал себе. Отец погиб, мать воспитала сына достойно и хотела женить на дочери недавно почившего окольничего, статной красавице, к которой даже из-за моря сватались. Разговор между матерями состоялся на пиру в присутствии множества гостей. Сватовство закончилось отказом — прилюдным, не в меру громким и потому оскорбительным. Разлад между семьями попытался уладить сам Котеня. Правдами и неправдами он проник в дом возможной невесты и сумел переговорить. Избранница против него, как жениха, нисколько не возражала… впрочем, как и против других. «Как маменька скажет. Если разрешит — то я согласна». А мать была непреклонна: дочь пойдет за известного и уважаемого человека, пусть неясно пока, за какого именно.

«Что нужно, чтобы выбрали меня?» — спросил Котеня.

«Добейся чего-нибудь в жизни. О тебе должны говорить. В наше время это лучшая рекомендация».

Котеня надел доспехи, сел на коня и отправился добывать славу. Первым делом ринулся на олицетворение зла — забугорного соседа, о котором стар и млад слыхали, что тот людоед. Что может быть значимее и достойнее, чем избавить свет от нелюдя? Память о подвиге сохранится в веках.

Ехать в соседнее государство было не близко, да и к замку маркиза Карабаса Котеня попал крайне не вовремя. В общем, все как-то сразу не заладилось. Именно в этот день доведенные до отчаяния крестьяне взбунтовались, перебили охрану маркиза-людоеда и вздернули душегуба на ветке дуба. Котеню приняли за прихвостня маркиза и едва не приладили на той же ветке. Чужак? И что с того? Им стало все едино, за убийство хозяина всем грозила смерть. Одним дворянином больше, одним меньше — на возмездии это не скажется, а удовольствие доставит.

Котеня предложил им выход:

— Давайте всем скажем, что людоеда убил я. Вызвал на поединок и заколол копьем у вас на виду. Вы подтвердите. Мне будет слава, а вам свобода.

Предложение понравилось, но кто-то в толпе засомневался:

— А его дружина? Мы же перебили всех до единого.

— Валите на меня, — великодушно разрешил Котеня. — Я всем скажу, что их — тоже я.

Его сняли с ветки и отпустили с благословением.

Слухи разлетелись быстрее конных гонцов. Нападение Котени на замок маркиза власти этого государства приняли за объявление войны, навстречу выехала наспех собранная армия. Когда выяснилось, что Котеня один, его пленили и заточили в темницу. Между государствами началась жесткая дипломатическая переписка. Курьеры сновали туда-сюда, как волки в клетке с видом на волю, обвинения в нарушении границ и задержании чужого гражданина сыпались с обеих сторон, но в конце концов для Котени все кончилось благополучно. О его самоуправстве решили забыть и уладить дело в частном порядке. С родственников потребовали выкуп, а из темницы отпустили домой голым, в одних сапогах. Вместо триумфа случился позор. Котеня вернулся на родину и отныне совершал подвиги с оглядкой на международное право — исключительно на своей территории. С тех пор и ездил по городам и весям. Вызывал встречных на поединки. Бывал бит, что немудрено: большинство соперников оказывались закаленными в реальных боях воинами. Когда побеждал, особой славы это тоже не приносило: хвалиться победой над равным и более слабым было совестно.

Георгий слушал с улыбкой. Имя людоеда и то место в повествовании, где Котеню в одних сапогах отправили домой, напомнило кое-что из детских книжек. Сказки оживали. Кстати, Хотен Блудович — это ведь герой богатырского эпоса, пусть известен чуть менее Ильи Муромца с компанией. А невесту Хотена звали… Как же ее звали? Чуня? Чаяна? Вдруг вспомнилось, что в одном из вариантов былины имя героя именно Котеня, а не Хотен. Получается, что Георгия и Елену отправили в настоящую сказочную жизнь, как они и просили. Явление им Соловья-разбойника чудесно это подтверждало. Казавшееся сказкой стало грубой реальностью, для которой, в свою очередь, машины, самолеты и телефоны — еще большая сказка.

В ответном рассказе Георгий сообщил уже опробованный на Соловье минимум, причем в тех же терминах: жили с невестой за тридевять земель, но вмешались боги и перенесли на чертово болото. Потом невесту украли, теперь он ищет ее. Будет странствовать, пока не найдет.

Котеня обрадовался:

— Мы оба странствуем, ты ищешь потерянную любовь, я обретаю славу. Что мешает нам путешествовать вместе? Вдвоем и пищу добыть проще, и от лихих людей защититься.

— Мой путь лежит к Соловью, — напомнил Георгий.

— Мой тоже — до поры до времени. Но я не верю, что твоя суженая у Соловья. Одно дело отбить ее у дракона, тут и слава ему, и почет. А у своего брата-воина, который сам из народа и тоже о народе печется? Нет, не верю. Думаю, от Соловья ты отправишься на все четыре стороны, и тогда мы вновь сможем искать славы… то есть, твою суженую вдвоем.

Иметь друга в новом мире — дело хорошее. Даже временно.

— Обещать не могу. — Георгий изобразил раздумье. — И коня у меня нет. Даже шлема. Стыдно в таком виде людям показаться.

— Добудем! — Глаза Котени загорелись. — А чтобы окружающие не придирались… не побрезгуешь, если временно возьму тебя оруженосцем?