Сказаниада

Воины были мертвы. Они лежали ничком, из спин торчали стрелы. Рядом с трупами лежало оружие, на щитах красовался крылатый змей, что сказало о принадлежности убитых. Это были драконовы гридни — приближенные воины, как объяснял Соловей, что-то вроде княжеских дружинников. Они разительно отличались друг от друга доспехами: одного до колен покрывала усиленная стальными пластинами кольчуга, второго защищал (но не защитил) чешуйчатый доспех — пришитые внахлест металлические пластинки. Видимо унификацию формы в подразделениях и по родам войск еще не ввели.

Георгий стянул с первого убитого кольчугу и примерил. Оказалось впору. Чешуйчатый поделился сапогами нужного размера. Также пригодились меч и каплеобразный щит, а свое несуразное оружие и неправильную для этого мира одежду Георгий бросил в болото. Шлем с отчеканенным летящим драконом надевать не стал, а с щита такое же изображение удалось сбить. В целом получилось неплохо, Соловей при встрече выглядел примерно так же.

Из просвета в лесу донесся мерный топот копыт. Георгий на всякий случай вытащил меч.

Глазам предстал всадник в полном средневековом вооружении. Если представить картину «Богатыри» Васнецова, то фактурой доблестный витязь не напоминал ни Муромца, ни Добрыню, разве только Алешу Поповича, доведись тому пару лет сидеть на диете.

— Ответь за все перед богами, душегуб! — звонко выкрикнул витязь и направил коня на Георгия.

Вскинутый над головой меч, другим концом опущенный на приподнятый щит, принял на себя удар чужого клинка. Раздался стальной лязг, полетели искры. Ноги едва выдержали. Спасибо Соловью, научил. Защита называлась «я в домике», и от удара сверху ничего лучше еще не придумали.

Всадник стал разворачивать проскакавшего мимо коня для повторной атаки.

— Я не душегуб, я — странствующий ры… витязь. — Говорить, не думая, не следует, каждое слово могло оказаться последним. Вспомнил Георгий и про имя — что про это говорил Соловей. Поэтому представился так: — Егорий. А этих, — он кивнул на трупы, — не я положил, а кто-то до меня. У меня и лука нет.

Всадник остановил коня.

Светленький, лет чуть за двадцать, усы мягкие, точно еще бриться не начал. Бороды нет — ее, наверное, все же сбривал, стеснялся пуха.

— Котеня Блудович, — представился воин и спрыгнул с коня.

Сначала Георгий улыбнулся ласковому имени. Может, прозвище? Юный воин не походил на матерого кота, и «Котеня» само ложилось на язык, стоило посмотреть на детское лицо и наивный взгляд.

А уж отчество… Но родителей не выбирают, и любое имя можно прославить. Или сменить. Стали же потомки Андрея Кобылы династией Романовых.

— Сразимся? — вполне мирным тоном поинтересовался Котеня.

— А надо? — погрустнел Георгий.

Драться без повода не хотелось. Но если здесь так принято между встретившимися витязями…

Котеня помотал головой:

— Не надо. Просто предложил, мало ли что. Я путешествую в поисках славы, дал зарок: не вернусь домой, пока мое имя не прогремит на весь свет. Куда путь держишь?

— Невесту ищу, ее разбойник похитил. Соловей. Может, слыхал?

— Кто ж Соловья Будимировича не знает? Удивляешь. Это же народный мститель, герой. Недавно дракон извести его хотел, по всем лесам шум стоял, гридни под каждый куст заглянули, каждую рощицу прочесали. Говорят, едва не поймали. Ушел. Простые люди на его стороне — укрыли, выходили. Сейчас новых ребят набрал. Того и гляди, на него опять охоту начнут.

Хорошо бы, подумал Георгий.

И тут же уточнил: но после того, как удастся вернуть Елену.

— Если твоя суженая у Соловья, — продолжил Котеня, — вреда ей не причинят. Только если сама захочет. Он своих татей в крепкой руке держит, иначе распоясались бы давно и половину окрестного люда обобрали да перерезали. Вот если кто из его ребят твою суженую без спросу уволок… В общем, тебе в любом случае к Соловью нужно, он разберется. — Взгляд молодого витязя упал на убитых. — Надо бы похоронить.

Это заняло немало времени — мечами копать несподручно, особенно когда на тебе дополнительные килограммы железа. Пока Георгий оглядывался, из чего сделать крест, Котеня приволок и водрузил на могилку тяжелый булыжник:

— Пусть там им будет лучше, чем здесь.

Георгий делал про себя пометки: Бога не упоминают, только по-язычески, во множественном числе: «боги». Крестов не ставят. Нужно помнить.

Смеркалось, следовало подумать о ночлеге. Котеня привязал коня на лужайке в другой стороне от могилы, вдвоем набрали хвороста и разожгли костер.

В приготовлении ужина и размещении спутник принимал самое деятельное участие, но как ни старался, каждое движение выдавало, что к таким занятиям он не приучен. Несмотря на внешний вид вроде бы грозного витязя (ну, если глядеть издалека), в походной жизни он понимал даже меньше Георгия.

Спать разместились под деревом.