Сказаниада

— Шлем защищает от оружия, но не от силы удара. Представь, что тебе со всего маху врезали по шапке булыжником — то же самое ощутишь при встрече шлема и меча. В глазах помутнеет всего на миг… и больше уже не прояснится — враг воспользуется бездействием и зарубит. Доспехи и шлем — защита крайнего случая, в первую очередь рассчитывай на щит.

— Не доводилось пользоваться щитом, — признался Георгий.

— Ну и ученик мне попался. — Соловей уже привычно закатил глаза. — Ты хотя бы представляешь, что такое щит? Ответь, как его применяют.

— Его держат во второй руке, чтобы защититься от ударов и стрел.

— Не его держат в руке, а руку держат в нем — рука в него вставляется, это же не крышка от кринки! Ты где жил, что не знаешь простейших вещей? Скажи, из чего сделан щит.

— Из железа, — ответил Георгий то, что думал.

Из чего же еще? Что еще выдержит попадание стрел и ударных инструментов вроде копий с мечами?

— И кто сумеет поднять такой щит? Запомни: щиты изготовляют из де-ре-ва! Хорошие щиты покрывают чешуйчатой броней, как некоторые доспехи. Бывает и сплошное покрытие из металла, но только покрытие. Предлагаю самим сделать щит, чтобы ты, наконец, понял, как остаться в живых и спасти кого-нибудь еще.

Соловей не обернулся на домик, где его прекрасно слышали, но говорил явно не для одного Георгия. Да, если придут враги, Соловей в одиночку перебьет многих, а Георгий при всем желании ощутимого вреда не нанесет. Но жизнь — не только война. Хорошо, что Елена это понимала.

Впрочем, в военном деле успехи были тоже. Соловей даже признал:

— Хороший ученик. Таких у меня еще не было. Только возраст мешает — не достигнешь вершин, путь к которым лежит с детства. А жаль. С этакими задатками будь ты помоложе…

Он задумчиво куснул губу и покосился на домик, где невидимая снаружи Елена готовила ужин. Георгий прочел в вернувшемся на него взгляде вопрос: а ты, дескать, не думал, что твоей женщине тоже нужен кто-то помоложе?

Вслух Соловей сказал другое, строго по делу:

— Щит надо освоить как отдельный вид оружия, иначе он будет мешать, а не помогать. Щитом можно не только защищаться, защита — это первый уровень. Им можно толкнуть или сковать движения врага. Можно ударить кромкой. Если кромка острая, ей легко покалечить и, при должном навыке, убить. Щитом можно сделать зацеп и развернуть щит противника, или ударить руку, которая тебя атакует. Главное правило работы с щитом — не перекрывать себе обзор. Второе главное правило — после любого приема возвращать щит в исходное положение. — Соловей пару секунд помолчал и высказал то, с чем Георгий был абсолютно согласен: — Нужно уметь защитить свою женщину. Мало ли какой человек придет. Я же дошел.

И Георгий тренировался — до десятого пота, до изнеможения. С мечом, копьем, щитом, топором, кистенем, ножом. И без всего. К ночи едва доползал до кровати. Там силы не требовались. На время, пока Соловей был рядом, Елена отказалась от других развлечений.

— Он же услышит! — шипела она, отпрянув на край.

— И что же? — не понимал Георгий. — Пусть слышит. Мы муж и жена, нам положено шуметь по ночам.

— Мы жених и невеста, а он гость, — упрямилась Елена.

То же самое случалось и далеко в лесу, куда хромому Соловью никак не добраться.

— Нет, — твердила Елена. — Только когда он уйдет.

Не высказать, как ждал Георгий этого момента.

Елена, не так давно стеснявшаяся возможных невидимок, с каждым днем вела себя все более открыто и даже, с точки зрения Георгия, вызывающе. Соловей и так раздевал ее взглядом, а она потворствовала, скользкие ситуации возникали по нескольку раз на день. Для нее выздоравливающий чужой мужик был мальчиком или существом без пола, она относилась к раненому по-матерински — кормила, обстирывала, подставляла плечо, если нужно подняться или вернуться на место. Когда едва живого Соловья принесли домой, его пришлось раздеть и отмыть, а после постоянно перевязывать. Георгий смирился — так было надо. Окажись в беде женщина, Елена не возражала бы против его посильной помощи. Наоборот, она бы этого требовала. Человек обязан спасти ближнего, невзирая на пол, возраст и прочие предпочтения, иначе он не человек.

Все правильно. Но раны Соловья затягивались, переломы срастались, походка становилась все более уверенной… а Елена будто не замечала. При этом сама стеснялась подопечного все меньше. Могла зайти в речку в его присутствии, просто подобрав руками низ сарафана. Или в закатных лучах мыть ноги, стоя с западной стороны, когда пронзенная светом одежда обращалась в фикцию. Когда Соловей пел, она ложилась в траву рядом с ним, раскидывала руки и мечтательно глядела на плывущие облака.

Вроде бы все безобидно. Почему же душа не на месте?

— Милый, не будь букой, — говорила Елена, когда Георгий нервничал. — Все хорошо.