Сказаниада

В корабль их напихали, как грибов в засолку — не продохнуть, один сидит на другом и раздавливается третьим. Пот лил ручьем, дно воняло многолетней гнилью. Все ругались на чем свет стоит, но под взглядом командира брань смолкала: тяготы и лишения службы полагалось сносить безропотно, к нарушителями принимали меры. Оказалось достаточным выбросить за борт одного дебошира, как все успокоились и не обращали внимания, даже когда кого-то с непривычки от постоянной качки выворачивало на соседа.

Пролив, который жители по обе стороны звали морем, миновали меньше чем за день, постоянный ветер помог. Вот и не верь, что боги в войнах не помогают. Кто так говорит — мало даров подносил. При желании ко всем можно правильный подход найти, хоть к людям, хоть к богам.

Высадка прошла без потерь, берег зачистили передовые отряды, теперь противник глядел на прибывающий флот с городских стен.

После Гевала, где Данила записался в солдаты, Двоя выглядела сверхъестественной. Казалось, человек не мог построить столь мощных стен и башен. Но это только казалось. История говорила: неприступных крепостей не бывает, бывают плохие командиры и тупые или трусливые солдаты.

Коня и прочее Данила продал, полученное серебро зашил в матерчатый пояс и носил под исподним. Пока немного, но это только начало. Став солдатом, он в тот же день получил снаряжение и паек на несколько дней. Оружием служил видавший виды меч, с такими зазубринами, что больше напоминал пилу. Паршиво. Впрочем, в некоторых случаях это даже лучше, противник такого не ожидает, и можно воспользоваться особыми приемами. Правда, если такие мечи почти у всех, выйдет смех, а не битва. При первой же возможности надо обзавестись достойным трофейным оружием.

Щит выдали круглый, ноги под ним оставались открыты. Может, с каким-нибудь всадником махнуться? Тому за спиной носить в самый раз. Надо присмотреться и предложить.

Штурм планировали, когда прибудут основные силы. Корабли с солдатами прибывали ежечасно. Плотники возились с метательными машинами и прочей механикой, Данила со своим острым умом мог бы поспособствовать, но солдатам отходить от расположения запрещалось. Кроме боевой выучки их выводили в поле, чтобы враг видел со стен, и устраивали показательную муштру. Основным умением было двигаться в ногу и плечом к плечу в составе «коробки», когда щиты по команде складывались, перекрывая друг друга, в подобие чешуйчатого доспеха, и отряд превращался в непробиваемую метательным оружием самоходную крепость. Стало ясно, что щиты у всех одинаковые не по дури начальства, а по предварительному замыслу. И ходить строем, как оказалось, было не прихотью командиров, а средством выживания — в «коробке» и похожих построениях шансов добраться до стены живым было больше, чем даже у скакавшего галопом всадника. Осознав это, солдаты перестали считать строевую подготовку глупостью, а для слаженности использовали воодушевляющие маршевые речевки.

Сейчас Данила с сотоварищами из таких же крестьян, беглых каторжников и прочих пытавшихся спрятаться от судьбы неудачников совершенствовал шаг на дороге от берега к запертым городским воротам. Промаршировав до черты, куда могла долететь стрела, строй разворачивался через левое плечо и не менее грозно печатал шаг обратно.

Мимо проезжал воевода, и в ритмичное командирское «Ать-два» вклинивалось распоряжение:

— Ать-два, ать-два. Речевку про воеводу-батяню запе-вай!

Сотни глоток грянули одновременно, сопровождая каждый чеканный шаг громовым выкриком:

— Ве-ди нас, бать! К по-бе-де, бать! Их — тьма, нас — рать! Е-дрить их мать! Враг — рвать! Друг — звать! Глядь — драть! Грош — трать! Квас — пить! Тать — бить! Их мать е-дрить!

От благостного для самомнения зрелища воевода вдруг резко обернулся на осажденный город. Строй мгновенно сломался, все тоже обратили взоры на стену. Поднятое над главной башней полотнище сообщило, что двоянцы хотят переговоров.

Над шатром командующего взвился знак согласия. Солдат убрали с виду и отправили в пустовавшие кварталы бедноты — жители оттуда бежали в город, а жечь лачуги воевода запретил под страхом смерти: «Они нам еще пригодятся».

Ворота города приоткрылись, одновременно у шатра командующего откинулся полог. Для переговоров с каждой стороны выехало по два человека.

Куприяна узнали по короне, его сопровождал широкоплечий воин в дорогом доспехе. Не иначе как Виктор, старший сын и наследник.

Из шатра вышел и отправился разговаривать с врагом сам Кощей. Раздался дружный многотысячный рев. Личное прибытие Кощея заранее настраивало на победу. Тот, кто в ладах с богами, проиграть не может. Одно его бессмертие чего стоит.