Сказание о директоре Прончатове

- Конечно! - ответил Прончатов и посмотрел на часы. - Без десяти! Постоим?

- Постоим! - ответил Анисимов.

Став очень серьезными, они изучающе смотрели на здание обкома, на голых младенцев, на разноцветье красок, на стальные ворота. Потом опять взглянули друг на друга.

- Шахтеры о нем говорят хорошо! - сказал Прончатов, вынимая зажигалку. - Жалеют, что переведен в другую область.

- Трое детей! - задумчиво проговорил Анисимов. - Младшему четыре года... В силе мужик!

- Две бутылки коньяку - на ногах! -без выражения продолжал Прончатов. Шахтерская школа, видимо!

- Где пьет? На рыбалке?

- И на рыбалке! - Прончатов расхохотался. - Ты, Коленька, богов лепишь по своему образу и подобию! Директора помолчали.

- Интересно, интересно! - сказал Анисимов. - Признайся, истукан, что волнуешься!

- Не больше тебя! - пожав плечами, ответил Прончатов. - Пошли?

- Пошли, дорогой!

За стеклянной дверью к ним шагнул седой милиционер с лицом главы большого, дружного семейства. Он, конечно, узнал Прончатова и Анисимова, но виду не показал - милиционер сделал строгие глаза, проведя пальцами по портупее, строго откашлялся, но вдруг расплылся в родственной улыбке.

- Кого я вижу! - пророкотал он. - Олег Олегович, Николай Иванович, с приездиком!

Зная до мелочей, что за этим последует, директора рассмеялись. Радуясь, оглаживая Прончатова и Анисимова родственными глазами, милиционер прикрыл могучим телом дверь, протянув руки к нагрудному карману Прончатова, сказал ласково:

- Партбилетик!

- Петрович, - включившись в игру, удивленно сказал Анисимов. - Это ведь бюрократизм! Ты же знаешь нас!

- Знать-то знаю, - привычно ответил милиционер, - но жизнь, товарищи, сложная штука. Сегодня ты директор сплавконторы, а завтра ты нетрудоустроенный гражданин!

После этих слов улыбаться не -полагалось, и директора одновременно вздохнули. Хорошим актером был директор Прончатов и сыграл сложное - опустил печально голову, прикрыл грустной поволокой глаза, но надежда светлым лучом проглядывала сквозь тоскующие черты.

- Да-е! - вздохнул он. - Жизнь, жизнь!

Поднявшись на второй этаж, они пошли по длинному пустому коридору. Ни звука не проникало сквозь твердые двери, которые не хлопали, открываясь и закрываясь, никто суетливо не бежал навстречу, никто не обгонял идущих. Толст и пушист, лежал ковер под ногами, мощно стояли возведенные купцами стены. В тишине торжественности шли по коридору Прончатов с Анисимовым, пока не остановились перед высокой дубовой дверью с золотой табличкой "Зал заседаний", за которой находился еще не сам зал, а так называемый "предбанник".

В последний раз переглянувшись, они вошли в "предбанник", молча огляделись и слегка кому-то покивали гордыми головами.

- Так! - неопределенно произнес директор Анисимов.

- Так-с! - в тон ему сказал директор Прончатов.

Они вошли в "предбанник" так, как могут войти в него директора двух самых крупных сплавконтор в области, те самые директора, которые вслед за первым секретарем обкома партии подписывают рапорты в ЦК КПСС. Директора Прончатов и Анисимов - это были те самые люди, которые производят материальные ценности группы "А", от которых зависит в какой-то степени судьба этой северной лесной области. Прончатов и Анисимов вошли в "предбанник" так, как могли войти люди, знающие себе цену, но и ценящие партийную власть: Прончатов и Анисимов признавали и утверждали руководящую роль партии в строительстве социализм а и коммунизма.

- Здоровеньки булы! -еще немного помолчав, сказал Анисимов людям, сидевшим в "предбаннике".

- Здравствуйте, здравствуйте! - приветствовал их Прончатов.

Большие часы показывали ровно одиннадцать, и к директорам торопливо подошел помощник первого секретаря. Нагнувшись к уху Прончатова, он шепнул: "Вас вызывают первым!" То же самое помощник секретаря шепнул Анисимову, и тогда оба одновременно пожали плечами - ничего необычного им помощник не сообщил.

- Арсентий Васильевич начинает бюро ровно в одиннадцать! - громко сказал помощник. - Но Арсентий Васильевич пять минут уделяет беседе с членами бюро!

- Хорошо, хорошо! - кивнул Прончатов.

- Не велики паны, можем и подождать! - сказал Анисимов.

Директора внимательно оглядели ожидающих. Сегодня в "предбаннике" сидели люди трех сортов, для классификации которых не требовалось особого ума и наблюдательности. К первому сорту принадлежали обкомовские работники масштаба инструкторов и замзавов отделов, которых можно было отличить от всех прочих по папкам и по выражению лиц - папки были тоненькие, а на лицах проглядывала деловая озабоченность.

Ко второму сорту принадлежали люди, ожидающие от бюро обкома радости, эти узнавались по потным, сероватым лицам, по толстым папкам и портфелям, так как эти люди пришли на бюро обкома затем, чтобы утвердиться в новой должности. Они временами открывали толстые папки и портфели, выхватывали бумажки, торопливо перебирая губами, прочитывали что-то.

Люди третьего сорта сидели согнувшись: они ждали от бюро обкома беды. Таких Прончатов и Анисимов увидели троих, но они заметно выделялись среди остальных.