Сказание о Доме Вольфингов

– Я знаю вас, – говорил торговец, – вы смелые пахари, доблестные добытчики лесных богатств. Самое плохое, что может с вами случиться – умереть в бою, так что вам не грозит испытать мучений неволи. Может, бессмертные боги благословят порог этих ворот, и я часто ещё буду приходить сюда, наслаждаясь вашим гостеприимством! Пусть же ваш добрый народ растёт и множится, чтобы ваши доблестные мужи и благородные девы превращали горькое в сладкое и очищали землю!

Торговец говорил складно, с улыбкой на устах, придерживая полы своего изящного пурпурного платья. Возможно, лишь о половине его слов можно было сказать, что сам он и в самом деле так думает. Он был красноречив, умея доставить удовольствие своей речью даже королям. По этой-то причине, а также за свои богатства он и стал главой торговцев. Когда он говорил, сердце Божественноликого наполнилось гордостью, а щёки покрылись краской. Но Железноликий сидел прямо и гордо, и лишь лёгкая улыбка играла на его устах. Он произнёс серьёзно:

– Друг с Запада! Я благодарю тебя за благословение и за доброе слово. Мы такие, какие мы есть. Думаю, что и сами боги не изменят нас. Если они будут нам друзьями, то хорошо, ибо мы не желаем от них ничего, кроме дружбы. Если же они будут враждебны нам, то мы вынесем и это. Мы не проклянём их за то, что они поступят с нами, как велит им их натура. Что ты скажешь, Божественноликий, сын мой?

– Да, отец, – ответил юноша. – Я скажу, что даже если боги лишат меня жизни, они не смогут изменить уже прожитое. Не только они способны на свершения, на это способны и мы.

Чужеземец улыбался при их словах и кивал Железноликому и Божественноликому, удивляясь про себя их гордости и пытаясь представить, что бы они сказали знати Западных городов, если бы им случилось встретиться.

Во время этого разговора к ним по Портовой Дороге прибежали, звеня оружием, двое людей. Где-то неподалёку отчётливо и громко протрубил горн. Щёки торговца побелели, ибо после того, как он услышал рассказы о сражениях жителей Дола со смуглолицыми, он не сомневался, что приближается война, а войны были противны ему, и знай он о грядущем кровопролитии, никакие прибыли не заставили бы его отправиться в Дол.

Но вожди Дола и не пошевелились, лица их не изменились. Некоторые из жителей Дола, кто находился на улицах вблизи городских ворот, вышли за них, чтобы посмотреть, что происходит, ибо они тоже услышали звук рога.

Один из гонцов, запыхавшись, подбежал к вождям и, встав перед ними, произнёс:

– Новости, Старейшина, в Дол вошли вооружённые чужаки.

Старейшина улыбнулся ему и спросил:

– Хорошо, сын. Это большое воинство?

– Нет, – ответил гонец. – Не более двадцати человек, как мне кажется, и с ними есть женщина.

– Тогда подождём их здесь. А ты мог бы и не бежать так, сбивая дыхание. Они и сами способны принести вести о себе, ведь вряд ли они идут к нам с войной. Никто не желает себе верной и скорой смерти, а такой небольшой отряд может добыть в наших краях только смерть, если мы сейчас вступим с ними в бой. Те же, кто приходит к нам с миром – желанные гости для нас. Скажи, как они выглядят?

– Все они рослые и так великолепно одеты, что кажется, будто они в родстве с самими богами, а в руках они несут цветущие ветви.

Старейшина рассмеялся:

– Если это боги, то мы радушно примем их. Они станут ещё мудрее, придя к нам, ведь здесь они узнают, как охотно принимают в Доле гостей. Впрочем, если окажется, как я и полагаю, что они такие же дети богов, как и мы сами, то и тогда мы радушно примем их, а, может, даже и ещё лучше: мы примем их так, как хотели бы, чтобы они приняли нас.

Когда Старейшина говорил это, вновь зазвучал горн, но теперь звук его стал ещё ближе и громче, и из городских ворот начали выходить люди, чтобы узнать, что происходит. И вот чужаки сошли с Портовой Дороги на площадь перед городскими воротами. Их вёл высокий красивый мужчина лет тридцати, одетый в великолепные одежды. Его голову покрывал шлем, а на боку висел меч. Его зелёное сюрко, словно весенний луг, устилали цветы. В правой руке он держал ветвь цветущей дикой сливы (некоторые сливовые деревья ещё не отцвели), а в левой – руку прелестнейшей женщины, идущей рядом. Следом за ними шло два десятка вооружённых человек в нарядных одеждах. Некоторые из них несли луки, другие длинные копья, но каждый держал в руке по цветущей ветви.

Высокий воин остановился посреди площади. Старейшина и те, кто находился рядом с ним, не тронулись с места. Божественноликий почувствовал себя так, будто посреди зимы неожиданно наступило лето, и его охватило такое сильное чувство нежного наслаждения, что он побледнел.

Новый гость приблизился к Старейшине и произнёс:

– Приветствую врата и людей врат! Приветствую, роды детей богов!

Старейшина же встал и встретил его такими словами:

– Приветствую и тебя, высокий воин! Радостно приветствую тебя и твоих товарищей! Назовёшь ли ты своё имя или мне величать тебя гостем? Впрочем, каким бы именем ты ни назвался – добро пожаловать! Ты и твой народ можете оставаться у нас сколько угодно.

Гость произнёс: