Сказание о Доме Вольфингов

– Нет, – ответила девушка, – я скажу это позже, зимой, в освещённом пиршественном зале, в такие дни, когда нас окружает так много родных лиц, будто весь мир собрался пировать. Тогда я, может, и скажу тебе. А, может, и вовсе никогда не скажу.

Лучезарная улыбнулась:

– Ты никогда не прекратишь болтать попусту, Лучница. Не надоедай вождю, у него много дел.

Лучезарная радовалась тому, что ей удалось ещё раз увидеть Божественноликого. Он же произнёс:

– Да нет, не много. Всё уже почти сделано. Через час наступит ясный день, а ещё через два часа наше знамя поднимется над краем Серебряной долины.

Лицо Лучезарной вспыхнуло и снова побледнело. Она молвила:

– Да, она откроется нашим взорам, как открылась взорам наших предков в тот день, когда они спустились с горных пустошей и увидели её, зная, что она будет принадлежать им. Ах, как я ждала этого утра! Но скажи, Златогривый, неужели ты думаешь, что я испугалась? Я, которую ты принимал за богиню?

Лучница произнесла:

– Ещё до полудня сегодня ты вдвое сильнее уверишься, что она богиня, брат мой Златогривый. Но идём же! Уже близок час гибельной схватки, и не стоит впустую тратить время на смех. Златогривый, вспомни – ты обещал поцеловать меня ещё раз перед смертельной битвой.

Сказав так, девушка встала перед ним, и Божественноликий, не откладывая в долгий ящик, с доброй улыбкой поцеловал Лучницу в губы, слегка придерживая её голову обеими руками. Она же обняла его, целуя, а затем вновь опустилась на траву и отвернулась, чтобы трава и кусты скрыли её лицо, но было видно, что она плачет – тело её сотрясалось от рыданий. Лучезарная встала на колени рядом с ней и погладила девушку, тихо увещевая её ласковыми словами, а Божественноликий пошёл искать Могучеродного.

Заря угасала, дневной свет становился ярче, воины просыпались. Часовые разбудили предводителей сотен, те – предводителей двадцаток и десятков, а они уже всех остальных. Все сидели в лесу тихо, стараясь не шуметь.

Ночью часовые рода Серпа поймали невольника, расставлявшего ловушки на зайцев. Ранним утром его привели к военному вождю. Невольник был таким же, как и те, которых Божественноликий встречал раньше – не лучше и не хуже большинства. Когда его поймали, очень испугался, но оказавшись у военачальников, он понял, что находится среди друзей. Правда, невольник медленно думал и так же медленно говорил. Тем не менее, Могучеродный вытянул из него, что смуглолицые что-то подозревают, ибо, по его словам, они уже совещались на рыночной площади Серебряного города, и вскоре снова собирутся. Более того, военачальники поняли из его слов, что новые племена, приход которых ожидали смуглолицые, подошли быстрее, чем те думали, и теперь были уже в долине. Могучеродный улыбнулся, словно эти новости не очень-то его обрадовали, но Божественноликий был доволен, ведь менее всего он желал того, чтобы за войной последовала охота на разрозненные вражеские отряды. Пока они разговаривали, пришёл Даллах, за которым посылал Божественноликий. Он продолжил расспросы, и по ответам пленника выходило, что и из Розовой долины в Серебряную пришло много воинов, так что работы воинам прибавилось. Наконец, Даллах вытянул из невольника то, что этим утром на рыночной площади города должно состояться народное собрание смуглолицых. Площадь же эта была велика – на ней стояли самые большие дома, когда роды Волка ещё жили там.

После расспросов невольнику дали еды и вина и спросили, согласится ли он взять оружие в руки и провести их в долину. Ему предложили пройтись по лесу, чтобы увидеть, какое великое и могучее собралось войско. Невольник несколько минут, широко раскрыв глаза, не отрывал взгляда от предлагавших, а потом согласился. Ему дали копьё и щит, и он пошёл с передовым отрядом как провожатый.

Тут опять подошли часовые. Воины из народа пастухов обнаружили мёртвых мужчину и женщину. Обнажённые, они висели в лесу на ветвях большого дуба. Все узнали мстительность смуглолицых – было видно, что этих бедняг сильно мучили перед смертью. Те же часовые наткнулись и на мёртвое тело старухи в лохмотьях. Она лежала в зарослях травы близ ручейка. Женщина была очень худа, просто измождена от голода, в руке она держала остатки недоеденной лягушки. Когда об этом услышал Даллах, он сказал, что в обычае смуглолицых было убивать невольников за работой или изгонять их в дикие места на верную смерть.